Возрождение
Шрифт:
На площадке шёл бой. Или, если точнее, уже заканчивался. Дядя Фёдор и пятеро низкорослых воинов, закованных в броню по самое некуда, уверенно теснили кучку разномастно одетых и вооруженных людей. Те отчаянно пытались сопротивляться, но ясно было, что продлится это недолго. Вот один, неловко повернувшись, потерял равновесие, замешкался — и тут же получил жестокий удар в живот. Я, словно в замедленной съёмке, увидел, как брызнули в стороны звенья разорванной кольчуги, как вслед за металлическими ошмётками потянулись тягучие красные струйки.
«Не жилец» — почему-то отрешённо, подумал я.
Дядька мой двигался чудовищно,
А потом время, едва плетущееся, вдруг пришло в себя и рванулось вперёд с нормальной скоростью. Или быстрее.
Схватка закончилась. Кто-то из нападавших был явно жив, но коротышки в стальных латах не вдавались в такие мелкие подробности. Сноровисто подхватывая павших и полудохлых за ноги и под руки, они, как следует раскачав груз, с сочным хеканьем перекидывали неудачников через зубчатую стену. Где-то далеко внизу раздавался звук падения тела, а вслед летело уже другое…
Защитники, несмотря на броню, оказались не такими уж неуязвимыми. Один лежал пластом, и видно было, что помощь ему уже не требуется. Второй, привалившись к забрызганным кровью камням, тяжело дышал — шлем с головы сбит, лицо залито красным, рука висит плетью и под нею растекается тёмная лужа. Неподалёку от него распластался ещё один раненый — над ним склонилась такая же широкоплечая, но невысокая фигура в чёрном балахоне, бормочет что-то непонятное, водит руками…
Только сейчас я обратил внимание, что тот, который без шлема… бр-р… Я не расист, говорил уже, но зелёная кожа и торчащие из здоровенной пасти массивные клыки сразу дают понять, почему этих, как Галя говорит, аррауков, называют исчадиями зла. Понятно, что увидь его какая-нибудь бабушка — либо заикой до конца жизни останется, либо преставится тут же, на месте. Мне-то попроще, что я, орков не видел? Дизайнеры компьютерных игр и пострашнее нарисовать могут. И всё равно как-то не по себе.
Я поискал глазами своих спутников. Галя, как и я, сидит у стены, откинувшись спиной на камни. Улыбается. Значит, в порядке. Руфус подошёл к тому орку… тьфу, аррауку, что с порубленной рукой, тоже водит ладонями над раной. Интересно, экзорцист его лечит магией или демонов изгоняет? Ник тупо стоит в центре площадки — мы на верхушке башни, как я понимаю — и ошалело оглядывается по сторонам. Прилетело ему крепко, по лицу уверенно растекается здоровенный синяк, скоро глаз затечёт так, что будет смотреть на мир как Кутузов. Или Нельсон. Хотя нет, он же у нас волшебник… значит, как Один.
А вот и дядька, ко мне идёт. Лицо мрачное, сейчас будут претензии, нутром чую.
— Живой?
— Пока не разобрался, — честно признался я. — Спина болит.
— Ну-ка, покажи…
Я повернулся, скрипнул зубами, подавляя стон. Не дело это, стонать в присутствии суровых воинов,
— Кольчуга выдержала, — сообщил дядька без намёка на сочувствие. — А хрен ли, современные технологии. Хотя здесь умеют делать на диво хорошую броню, только цена у неё такая, что не каждый тэн себе позволить может. Жить будешь… Миша, так какого рожна ты здесь делаешь? Тебе что было сказано? Я уехал по делам, твоё дело — квартиру стеречь и коммуналку платить вовремя.
— Чем?
— Что «чем»? Чем ты думал?
— Нет, чем коммуналку платить? Или у тебя где-то под половичком сейф с деньгами спрятан, о котором я не знал?
Он замолчал, затем почесал затылок и пожал плечами.
— Мда, это я не учёл. Ну, у Кэсси стрельнул бы.
— Откуда у неё лишние деньги?
Он коротко хохотнул.
— Эх, парень, откуда в тебе столько наивности? Ладно, давай детали.
— Пришёл заказчик. У него дочка пропала. Я выяснил, что…
Рассказать, что именно и, главное, как именно я выяснил, не получилось. Рядом с дядей Фёдором появилась приземистая фигура, клыкастая рожа выглядела опечаленной. Рука в стальной перчатке коснулась плеча дядьки.
— Э, дрруг, пррости, но у меня дуррные вести.
— Они сумели прорваться?
— Нет. Но та женщина, что пррошла черрез порртал…
Дядька тут же вскинулся, взгляд упёрся в Галю. Да и я уставился на девушку. Вроде всё в порядке, сидит, улыбается. Но, видимо, «в порядке» только на первый, очень неопытный взгляд. Дядька бросился к волшебнице, упал перед ней на колени — но огромные глаза её не шевельнулись, улыбка выглядела теперь застывшей, словно приклеенной.
— Гэль! — он стиснул её плечо настолько сильно, что синяки пойдут наверняка. — Гэль, что с тобой! Ну же, девочка, отзовись.
— Она уже в пути, дрруг, — пророкотал клыкастый.
— В к-каком пути? — выдавил я из себя.
Нет, я понял, о чём речь. Остановившийся взгляд, неподвижность — чего уж тут понимать. Но понять и принять — вещи разные.
Арраук посмотрел на меня, вздохнул.
— Не мерртва. Пока нет. Но смеррть уже ррядом, и её не отогнать.
— Она же не ранена, — простонал дядя Фёдор, продолжая тормошить девушку. — Одна небольшая царапинка, вон и крови почти нет. Она просто в обмороке, она обязательно придёт в себя.
Галя и в самом деле выглядела совершенно живой. Свежая кожа, безмятежный взгляд голубых глаз, красиво рассыпанные по плечам волосы. Я заметил, что и грудь под кольчугой вздымается, стало быть, дышит. Словно в подтверждение моих слов, дядька припал ухом к выпуклой области кольчуги, затем прижал пальцы к сонной артерии, нащупывая пульс.
— Живая она! — прорычал он, сверкая глазами и словно обещая набить морду каждому, кто посмеет усомниться, возразить. — Живая!
Арраук покачал головой.
— Тело живо, да. И будет жить несколько дней. А её уже нет, дрруг, смиррись.
Железным пальцем он коснулся царапинки на щеке девушки. Совсем крошечная, пара бусинок крови, да и запеклась уже.
— Среди врагов был эльф, да. Ты сррубил его, но стррелу пустить он успел. А она не защитилась и не смогла уверрнуться. Рредкий яд, очень рредкий. Не местный, он добывался на моей рродине.
Он говорил медленно, нарочито громко, словно рассчитывая, что чеканные слова пробьются сквозь завесу отчаяния, сквозь нежелание услышать и понять.