Возрождение
Шрифт:
— Как и ожидалось от Иоши-самы: еще будучи обычным школьником, он уже предотвращал войны кланов! — восхитилась Нанако.
— А кому теперь бар принадлежит? — спросил я.
— Владелец остался тот же — суд признал его жертвой, которую запугали якудза, превратив этот бар в мошеннический, — ответила секретарь.
— Что ж, так бывает, — не стал я осуждать ни владельца, ни судью.
— Персонал тоже почти не изменился, но мошенничать они перестали, — добавила Нанако.
— Доходы стопудово сильно упали, — предположил я. — Но нам-то чего? Идем!
— Идемте, Иоши-сама!
Выбравшись на жару, дождались телохранителя из машины
Теоретически, с парой или даже тройкой якудз среднего ранга я теперь и сам справлюсь, как бы самонадеянно это не звучало. Тренировки-то никуда не делись, и дедушка с мамой кропотливо передают мне накопленные годами навыки. А вот бокс немного «задвинул», просто смысла нет — бить я научился, а если возникнет ситуация, когда я останусь один на один с невооруженными врагами, дзюдо выглядит поинтереснее. Но этот этап тоже позади, и теперь, если на меня кто-то сильно обидится, на «кулачках» разобраться не выйдет, потому что в меня будут стрелять, а охрана — отстреливаться в ответ. Ну а если охрана кончится, придется самому — курсы огневой подготовки мы с Хэруки прошли, так что может даже и попаду в кого, тем самым сделав свою гибель героической, и по всем японским законам перерожусь обратно в члена рода Одзава.
У двери возникла проблема в виде таблички, напоминающей о запрете несовершеннолетним посещать подобные места.
— Мы ведь не собираемся пить? — не очень уверенно предположила Нанако забить.
— Законы — это законы! — покачал я головой. — Сакаи-сан, можете, пожалуйста, позвать нам вышибалу по имени Сохэй?
— Фамилия — Фудзивара! — добавила мой высокопрофессиональный секретарь.
— Простите, я не могу, — покаялся он. — По инструкции я не могу оставлять вас одних.
— Понимаю, — не стал я осуждать. — Извините за неуместную просьбу, Сакаи-сан. Давайте позовем…
Дверь распахнулась, и появившийся на пороге, одетый в дешевый костюм с галстуком, Сохэй смачным поджопником задал направление запачканному блевотиной мужику средних лет:
— Убирайся, если не можешь держать себя в руках!
Неуклюже пробежав по лестнице, пьяный мужик посмотрел на нас мутными глазами, лег прямо на асфальт и, судя по всему, собрался хорошенько отдохнуть.
— Йо, Сохэй! — поприветствовал я старого знакомого.
— А, пацан! — сделал он вид, что до этого меня не замечал и улыбнулся. — Ты теперь на самой вершине, да?
— Почти, — скромно признал я. — Давай сразу — насколько ты дорожишь своей нынешней работой?
Сохэй отвел глаза:
— Однажды я тебя подставил.
— Соблюдая неписанные законы клана, — пожал я плечами. — Говоря языком нормальных людей — аккуратно соблюдал должностные инструкции. Именно этого от своих работников я и жду.
— Я мало чего умею, — признался он.
— Чего ты там встал?! — раздался из бара гневный оклик.
— Я разговариваю! — рявкнул Сохэй в ответ.
— Я плачу тебе не за разговоры! Убирайся, я легко найду более молчаливые мускулы!
«Мускулы» у нас это синоним «быка».
— Разве это не знак судьбы? — спросил я.
— Это… — начав отвечать мне, он обернулся и рявкнул вглубь помещения. —…ублюдочный характер слабака и крысы Кондо!
— Как ты смеешь так со мной разговаривать?!
Сохэй закрыл дверь, оставшись снаружи.
— Заявление об увольнении? —
— Нет договора о трудоустройстве — нет и заявления, — отмахнулся Сохэй, и мы по лестнице поднялись в переулочек, вежливо не став трогать дремлющего саларимена.
Кто-то скажет, что это бессердечно, но это — японский менталитет, основанный на максимальном стремлении никого не беспокоить.
— Это он с утра успел накачаться? — спросил я.
— Приперся вчера вечером и поил весь бар, — ответил Сохэй. — Рассказывал, что выгодно продал свою едва державшуюся на плаву сеть семейных кафе семье Одзава, — ухмыльнулся.
Я посмотрел на Нанако, и она достала из сумочки блокнотик. Пролистав, поведала подробности:
— Кафе сети «Шепот сакуры» расположены в местах с хорошей проходимостью, и объяснение никчемным доходам этого, — презрительно потыкала пальчиком в жертву нашего укрупнения. — Наши аналитики нашли всего одно — неумение привлекать клиентов. Данный алкаш сделал огромные деньги на торговле землей в начале 80-х и вложил их в кафе. Увы, просто инвестировать и получать доход получается только у гениального Иоши-самы, потому что у него есть собственная экосистема, в рамках которой нет смысла привлекать сторонние рекламные мощности. А этот экономил на рекламе, считая ее глупостью.
— Странный какой, — хмыкнул я и переключил внимание на Сохэя, указав на лимузин. — Поговорим в машине.
Потому что телохранитель не на меня работает, а на правительство, и говорить при нем я стараюсь как можно меньше — он, очевидно, стучит. Впрочем, как и все японцы, поэтому Нанако настолько ценна — она стучит только мне.
Забрались в лимузин, девушка налила нам всем соку:
— За встречу! — предложил я.
Выпили.
— Предлагаю тебе выбор, Сохэй, — перешел я к делу. — Вариант первый — любые курсы по твоему выбору с последующим устройством в «Одзава корп.». Если будешь справляться с обязанностями — построишь карьеру.
— Второй? — спросил он.
— Второй — карьера рабочего на заводе. Хочешь — одном из наших, хочешь — в «Хонде». Но придется учиться и там — разнорабочих без навыков там много, а я не хочу, чтобы ты был нищим, поэтому раз в полгода курсы квалификации и карьерный рост.
— А есть третий? — спросил он.
— Всегда есть третий! — одобрил я. — Скажи, что ты знаешь о России?
Глава 7
Высадив Сохэя у обшарпанного многоквартирного дома на окраинах, где он жил в маленькой, но гордой каморке, мы с Нанако отправились дальше. Договорился неплохо — ближайший год бывший якудза будет ходить на курсы русского языка, а потом уедет на мою старую Родину способствовать укреплению мощи семьи Одзава специфическими способами. Ясен пень не диверсиями с ликвидациями — он же, блин, япошка, значит — приметней некуда! Но диверсий я не планирую, а ликвидациями занят Тимоха, поэтому все хорошо.
— Какое-то время меня охранял некий Танимура, тоже из клана Мотидзуки, — поведал я Нанако. — Он из школы Тигра.
— Той самой? — уточнила он.
— Я не знаю, — признался я. — В одной только Уцуномии четыре секции кара-тэ с таким названием есть, и ни одна из них на «ту самую» не тянет.
— Вот как, — вздохнула Нанако.
— А какую школы ты имела ввиду? Когда я говорю о «школе тигра», все закатывают глаза и уважительно цокают языком, но уточнить о чем они думают в этот момент я как-то все время забываю.