Возрожденная любовь
Шрифт:
Профессор пришел вечером, часов в шесть, и, за исключением состояния Янти, общей темы для разговора у них не нашлось. Когда он ушел, Абигайль очень расстроилась и никак не могла понять, что же такое она сделала, что его отношение к ней снова переменилось, и на этот раз не в лучшую сторону. А она-то решила, что начинает ему нравиться или, по крайней мере, ему нравится ее общество, но она ошиблась. Абигайль занялась малышами и постаралась не думать о профессоре.
Сменившись с дежурства, она быстро переоделась, ломая себе голову, как она доберется до Бегийнхофа; ни один автобус не шел в этот район. Хотя пешком до дома было минут десять, но на улице было темно, и к тому же шел дождь со снегом. Она промокнет насквозь. Абигайль торопливо пошла к выходу, пытаясь вспомнить какую-нибудь обходную дорогу, чтобы
— Добрый вечер, мисс. Профессор велел отвезти вас к миссис Маклин, — сообщил он.
— Спасибо, Ян, как это здорово! Но кто… Правда, что профессор ван Вийкелен сказал, чтобы?..
— Да, мисс.
По его решительному и в то же время заботливому тону она поняла, что спорить бесполезно, да она и не собиралась. Она села в машину, недоумевая, зачем профессору так заботиться о ком-то, кого он едва выносит. Наверное, он боялся, что она простудится и не сможет больше помогать в больнице? Но вчера ночью его это, кажется, не тревожило… Из-за того, что она очень устала и чувствовала себя несчастной, слезы полились у нее из глаз; но, когда они приехали, она сумела поблагодарить Яна своим обычным тихим голосом и вылезла из машины. Ян, к ее удивлению, пошел проводить ее до дома. Когда она попыталась возразить, он сказал:
— Профессор велел проводить вас, мисс. Он подождал, пока она поднимется по ступенькам и откроет дверь, и только после этого, пожелав ей спокойной ночи, пошел обратно к машине.
Она была уверена, что миссис Маклин уже спит, но, к ее удивлению, та зашла в гостиную и бодро сказала, как бы не замечая ее подавленного настроения:
— Наконец-то вы пришли, дорогая. Мне совершенно не хотелось спать, вот сварила нам какао. Вы устали — идите сюда, к печке: посидите полчасика, согрейтесь и расслабьтесь.
Она вышла, а потом вернулась, дав время Абигайль снять пальто и вытереть слезы. Когда Абигайль начала оттаивать в ее обществе и восхитительном тепле маленькой комнатки, миссис Маклин спросила:
— Тяжелый был день?
— Нет, не очень. Троим малышам намного лучше, четвертый тоже выкарабкается, я думаю, новых случаев заболевания не будет, результаты анализов у тех, кто имел контакты с больными, отрицательные — полагаю, что все худшее уже позади. Хенк тоже так думает; и они наконец-то нашли источник инфекции — это один из привратников.
— А Доминика сегодня видели?
— Да, он приходил в отделение осматривать детей.
— Я слышала, как подъехала машина. Почему он не зашел?
— Меня привез Ян. Я даже не ожидала… он ждал меня… его послал профессор. — Абигайль собралась с духом:
— Миссис Маклин, почему он так… так внимателен ко мне, если я ему совсем не нравлюсь? — Она вздохнула, отхлебнула какао и вопросительно посмотрела на свою собеседницу.
— Мне очень хотелось, чтобы вы об этом спросили, — неожиданно сказала миссис Маклин. — Я все думала, имею ли я право с вами об этом говорить, но раз вы сами спросили… — Она с удовлетворением кивнула. — О друзьях сплетничать, конечно, нехорошо, но бывают случаи… Причина женоненавистничества Доминика кроется в том, что он им не доверяет, в смысле молодым женщинам. — Она выжидательно посмотрела на Абигайль.
Абигайль подлила какао в обе чашки.
— Вы уверены, что хотите что-то рассказать?
— Да, детка. Я вам все расскажу — Доминик такой замечательный, и я не хочу, чтобы о нем сложилось превратное впечатление, особенно у вас, Абигайль.
Абигайль ничего не ответила. Миссис Маклин продолжала:
— Ему сейчас — дайте-ка подумать — исполнилось сорок. А когда ему было двадцать с небольшим, он женился на очаровательной девушке — высокой, темноволосой. Она была такой красивой! Я, правда, не думаю, что он сильно любил ее — скорее всего, просто увлекся, но поначалу увлечение можно принять за любовь, разве не так? Она была из тех женщин, которые сводят мужчин с ума. А Доминик молод, красив, со связями, да и богат, — вы знаете об этом, Абигайль? — и они поженились. Но уже через несколько недель выяснилось, что она легкомысленна, капризна, и через полгода она погибла в автокатастрофе вместе со своим дружком. С того дня Доминик очень изменился — и дело не в том, что она разбила его сердце, — нет! — к этому времени все его чувства к ней прошли, но гордость была уязвлена. Девушки тут же принялись оказывать ему всяческие знаки внимания: он же был прекрасной партией, — но он всем дал понять, что женщины его больше не интересуют. Главное, что у него была и есть его работа; она поглощает его целиком — и это уже навсегда. Вы знаете, он привык скрывать свои чувства, — она помедлила, — по крайней мере так было до недавнего времени, сейчас я в этом не уверена. Он ведет светский образ жизни, так как у него много друзей, его любят; он красив, и у него есть все: внешность, ум, положение в обществе, деньги, которые он не знает, куда девать, — все, кроме любимой женщины.
Абигайль так сильно сжала чашку, что пальцы ее побелели. Она робко сказала:
— Он так любит детей и очень добр к своим пациентам, они доверяют ему. Мне жаль, что у него нет любимой женщины и что он никому не позволяет любить себя.
Миссис Маклин посмотрела на нее долгим задумчивым взглядом.
— Жаль, очень жаль, — согласилась она, — тем более что ни одна женщина моложе сорока лет не прошла мимо Доминика равнодушно.
Абигайль, которая вообще редко краснела, залилась краской.
— Так вот почему?.. Но он ведь не думает, что я?.. Он так сердится на меня все время — то есть почти все время, — честно призналась она. — Я не знаю… Я постараюсь держаться от него подальше, насколько это возможно. Надеюсь, когда-нибудь он встретит женщину, которая сделает его счастливым.
Абигайль поднялась из-за стола и понесла поднос с чашками на кухню.
«Ты можешь сделать его счастливым, — шептало ей сердце, — потому что ты безумно любишь его».
Она утопила эту бредовую мысль в струе воды из-под крана, вымыла посуду, стараясь не думать о Доминике ван Вийкелене. Затем вернулась в гостиную, поблагодарила миссис Маклин за рассказ — и больше они о профессоре не говорили. Абигайль стала расспрашивать ее о здоровье, сочувственно выслушала мелкие жалобы, и вскоре они отправились спать. Абигайль легла в постель, запрещая себе думать о будущем, потому что в нем не будет Доминика, а она без него уже не представляла свою жизнь, но теперь она знала, что его предали, пусть и очень давно, и он не способен полюбить ни ее, ни какую другую женщину. «В конце концов, — с горечью призналась она, — я уже привыкла к его раздражительности и ледяному тону, и отношение мое к нему от услышанного не изменилось». Теперь она просто не будет обращать на его тон никакого внимания, по крайней мере постарается.
Незаметно пролетали дни с их рутиной и неожиданными проблемами. Погода испортилась окончательно: часто шел мокрый снег, а небо стало безнадежно свинцовым. У Абигайль протекали ботинки, но она не решалась купить новые, так как за первую неделю работы в больнице денег еще не получила, а после того, как она заплатила миссис Маклин за комнату, у нее почти ничего не осталось. Может быть, ей заплатят только по окончании работы в больнице, а о том, чтобы занять денег у Боллингера, не могло быть и речи. Она не хотела встречаться со стариком, пока была опасность заразить его. Ситуация в отделении улучшилась, хотя многие сестры еще не вышли на работу после болезни, но новых случаев заражения не наблюдалось. Жизни детей больше ничего не угрожало, но они нуждались в лечении. Абигайль очень привязалась к малышам и очень радовалась их выздоровлению; даже маленький Янти наконец пошел на поправку.
Пошла вторая неделя ее работы в больнице. Как-то днем в палату пришел профессор, он был один. Осмотрев детей, он внимательно просмотрел результаты анализов и листы назначений, выразил свое удовлетворение их состоянием и спросил Абигайль:
— Когда вы собираетесь вернуться к нормальному режиму работы, сестра Трент?
Абигайль постаралась придать своему голосу сдержанную учтивость:
— Завтра, сэр. Сестра Рицма, наверное, говорила вам, что две сестры выздоровели и выходят на работу, а третья появится к концу недели. Правда, сэр, что карантин с отделения на днях снимут?