Возрожденная любовь
Шрифт:
Дом Яфру Блик оказался обычной квартирой. Она занимала только один первый этаж. Второй сдавался школьной учительнице, вышедшей на пенсию. Гостиная Яфру Блик была такая же маленькая, как и у миссис Маклин, но казалась еще миниатюрнее из-за развешенных вдоль стен и на стульях недошитых платьев; старинная швейная машинка занимала оставшееся у окна место.
Абигайль, увидев маленькую женщину, вначале даже заколебалась, не решаясь отдать свою драгоценную ткань в руки этой простоватой портнихи, но затем взяла себя в руки, вспомнив, как высоко отзывалась о ее работе миссис Маклин. Запинаясь, она с трудом объяснила на голландском, что ей
Платье удалось. Примеряя его за день до бала, Абигайль, глядя на себя в зеркало, вынуждена была признать, что профессор оказался совершенно прав, когда посоветовал ей розовый цвет: нежный цвет тончайшей ткани был очень к лицу. Яфру Блик выкроила шикарное платье с облегающим лифом и очень пышной юбкой, которая развевалась, как парус, когда Абигайль вертелась и кружилась перед зеркалом. Последним штрихом оказалась шуба из русских соболей, которую ей дала миссис Маклин. Шуба, фасон которой был навеян эпохой короля Эдуарда, прекрасно гармонировала с платьем. Когда же Абигайль стала отказываться, так как не решалась одолжить такую ценную вещь, миссис Маклин решительно пресекла все ее возражения:
— Это ерунда, детка: я надеваю шубу раз или два в год, ее все равно нужно проветривать. Вы будете королевой бала.
Абигайль в этом очень сомневалась, но, раз уж ее пригласил профессор, она должна выглядеть как можно лучше. Она мельком видела его в последние дни. Он приходил к миссис Маклин и если и говорил с Абигайль, то только по вопросам, касающимся состояния здоровья миссис Маклин. Ни разу не упомянул он о вечере, ни разу не напомнил о своем приглашении, и праздничное настроение Абигайль к знаменательной дате почти совсем улетучилось. Мало того, в душе она боялась, что он обо всем забыл и она, в своем шикарном наряде, просидит целый вечер в комнате миссис Маклин, слушая тиканье часов и напрасно ожидая его.
Наконец наступил назначенный день. Утром профессор пришел проведать миссис Маклин и заявил, что вполне удовлетворен ее состоянием, напомнил, что через три дня придет помощница по хозяйству, затем он повернулся к Абигайль, которая стояла рядом с ней, как молчаливая, хорошо вымуштрованная тень.
— Будьте готовы к девяти часам, — сказал профессор любезным и равнодушным тоном. — Вечер продлится до самого утра, если вы устанете или просто захотите вернуться домой, скажете — вас отвезут.
Как будто она старушка или инвалид вроде Яфру Блик! — возмутилась про себя Абигайль. Конечно, он пригласил ее из вежливости и надеется, что она уйдет пораньше и не будет мешать ему танцевать с красотками, которых, конечно, там будет полно.
— Хорошо, профессор, — холодно ответила Абигайль и проводила его до дверей с очень натуральным, но насквозь фальшивым равнодушием.
Без четверти девять Абигайль была готова. Она помыла посуду после ужина, приготовила все, что могло понадобиться миссис Маклин ночью, и пошла одеваться в свою маленькую комнатку, которую уже успела полюбить.
Результат ее порадовал. Она, конечно, не красавица и никогда ею не будет, но нарядная одежда действительно украшает женщину. Она последовала совету миссис Маклин и причесалась в своей обычной простой манере и подушилась остатками «Голубой травы», бережно хранимой специально для подобных случаев. Закутавшись в соболиную шубу, она остановилась перед зеркалом, внимательно себя осмотрела и пообещала своему отражению, что будет развлекаться на полную катушку; более того, она останется на вечере до последней минуты, до последнего танца, несмотря на предложение профессора отправить ее домой пораньше. «Да все тогда подумают, что тебе девяносто лет!» — сказало ей лицо в зеркале. «Нет, девочка моя, ты должна и будешь развлекаться назло ему».
Звонок в дверь раздался ровно в девять, и она весело сбежала вниз. Должно быть, это Ян или такси, подумала Абигайль. Она широко распахнула дверь в гостиную и с вызовом воскликнула:
— Ну, как я вам? — и остановилась как вкопанная при виде одетого во фрак великолепного профессора. Он наклонил голову, приветствуя ее, но не произнес ни слова. Абигайль растерялась, ее восторженное настроение куда-то улетучилось, и она умоляюще посмотрела на миссис — Абигайль, я уверена, что вас ждет прекрасный вечер. Вы выглядите просто изумительно!
Судя по выражению лица профессора, по его пристальному взгляду сверху вниз, он не разделял мнения миссис Маклин; и на мгновение Абигайль захотелось повернуться и уйти в свою комнату, сорвать с себя свой наряд, лечь в кровать и заплакать… Но здравый смысл все же возобладал: чего ради она должна отказываться от праздника, раз уж она на него собралась? Абигайль вызывающе посмотрела ему в глаза, в груди под розовым шифоном все кипело, и тут он неожиданно сказал:
— У меня нет слов от восхищения.
Злость ее тут же прошла, уступив место радости: тон голоса был, как обычно, холоден, но все же он сделал ей комплимент!
— Вас просто не узнать, — добавил он, улыбнулся, и она радостно улыбнулась в ответ. Глаза ее сияли.
— Розовая и восхитительная Абигайль, — продолжал ван Вийкелен. — Мой регистратор будет просто на седьмом небе!
Когда они приехали, вечер уже начался. Многочисленные пары кружились по залу, и взволнованной Абигайль казалось, что все они знакомы между собой, только она никого не знает. Профессор помог ей снять шубу и пригласил на танец. Танцевал он очень хорошо, но держался как-то отчужденно, и это охладило Абигайль. После нескольких попыток завязать с ним разговор она замолчала и с облегчением вздохнула только тогда, когда танец закончился. Он представил ей регистратора — молодого человека очень приятной наружности, слегка склонного к полноте. Тот, в свою очередь, познакомил ее со своими друзьями, и в конце концов Абигайль действительно начала веселиться, несмотря на отсутствие интереса со стороны профессора. Она очень удивилась, когда профессор разыскал ее среди танцующих и пригласил пойти с ним поужинать. Абигайль уже получила приглашение от Хенка — так звали регистратора — и хотела было сказать об этом профессору, тем более что он, судя по выражению лица, и сам не горел желанием куда-то с ней идти, но Хенк сказал:
— Не переживайте из-за меня, Абигайль. Раз вы приехали с профессором ван Вийкеленом, у него передо мной преимущество. А мы с вами потанцуем после ужина.
В буфете профессор выбрал столик на двоих, принес тарелки с закусками и наконец равнодушно признался:
— Боюсь, что я поступил с вами нечестно, но я в самом деле потерял вас из виду.
— Я никуда не отлучалась весь вечер, — сухо ответила Абигайль, — и это в самом деле нечестно.
— Вы имеете в виду то, что вы предпочли общество Хенка моему? Меня это не удивляет: он моложе меня и, надо думать, не дает вам скучать, так ведь?