Возрожденная любовь
Шрифт:
— Мне понравилась песня про короля, — сказал он. Это была песня, которую она только что пела.
— Вы были здесь и слушали? — спросила Абигайль.
— Я не хотел вам мешать.
— Я не буду больше никогда петь.
— Но вы поете прекрасно. — Сказав это, профессор вышел.
Вошла сестра Рицма, Абигайль взяла Нину и пошла укладывать ее спать.
Через два дня профессор сказал, что скоро заберет Нину домой. Абигайль поправляла кровать, а Нина, сидя на полу, играла с куклой. Девочка бросилась к нему и обняла его за колени, хохоча
— Маленькая шумная девочка, — ласково сказал профессор. — Вы будете ухаживать за ней, Абигайль. мевру Бут уже имела дело с этим маленьким бесенком, но она постарела и, боюсь, теперь с ней не справится.
Абигайль медленными движениями поправляла пеленку:
— Надолго, сэр?
— Не могу сказать. А почему вы об этом спросили? У вас есть другие предложения?
— Нет. Конечно, я согласна.
— У Одилии сегодня ночью родился сын, через несколько дней Дирк приедет за Ниной.
— Я очень рада за Одилию. Надеюсь, роды прошли хорошо и она чувствует себя прекрасно.
— Да, она звонила мне через час после родов. Дирк просто счастлив.
— Представляю. Мужчины всегда хотят иметь сыновей.
Она готова была отрезать себе язык, увидев, как он побледнел.
— Я договорюсь о вашем уходе завтра из дома для медсестер. Сестра Рицма сообщит вам все подробности, — и вышел.
Теперь она знала, что будет ухаживать за Ниной, когда девочку выпишут из больницы. Она чувствовала себя счастливой. Она предполагала, что останется в Амстердаме дней на десять, и только потом, когда Нину увезут в Испанию, она поедет в Лондон.
Профессор де Вит уговаривал ее пожить в Амстердаме. — У Доминика всегда есть пациенты, которым требуется медсестра, у вас будет работа.
Ван Вийкелен мог бы предложить ей это сам, но он никогда так не поступит. Она упаковала свои вещи. Но было еще кое-что: она не получила зарплату, а так как профессор очень рассердился, когда она попыталась вернуть деньги, оставшиеся от поездки, она не хотела больше говорить с ним о деньгах. Видимо, он заплатит, когда она будет уезжать из Амстердама.
Они покинули больницу на следующий же день после обеда. Ван Вийкелен сам нес счастливую Нину на руках.
— Никто бы не поверил, что совсем недавно я разрезал тебе живот, — смеясь, говорил он.
Девочка тоже смеялась и просила рассказать подробно, как дядя Доминик это делал.
Он проводил их до машины, и они поехали домой с Яном на новеньком «мерседесе». Дома их тепло встретили мевру Бут и Боллингер. Ван Вийкелен вернулся поздно вечером.
Глава 8
Абигайль приготовили комнату, в которой она спала после приезда из Испании. Комната Нины была рядом. Большую часть дня они разбирали детские игрушки и куклы, Нина расположила их так, как хотела. Абигайль пообещала ей перед сном рассказать сказку, если она будет вести себя хорошо, затем раздела девочку и выкупала ее. Они прекрасно понимали друг друга, хотя и разговаривали на разных языках.
Нина была в кровати и пила молоко с сахаром и корицей вместо ужина, Абигайль сидела подле нее, рассказывая на английском языке о старой женщине, которая жила в башмачке. Сказка оказалась очень длинной, так как приходилось пояснять каждое слово. Они сидели, обнявшись, и смеялись над тем, как Абигайль произносила по-голландски даже самые простые слова, когда открылась дверь и вошел профессор.
Он любезно поздоровался:
— Добрый вечер, мисс Трент, я вижу, что вы прекрасно устроились.
Он подошел к Нине и поцеловал ее.
Интересно, вечером он снова назовет ее «мисс Трент»? А может быть, и не будет никакого вечера. Абигайль понятия не имела, будет ли она ужинать вместе с ним, или одна, а может быть, она будет ужинать с Боллингером и мевру Бут.
— Я ужинаю в семь, Абигайль. Надеюсь, что вы составите мне компанию.
Ее сердце подпрыгнуло. Она вежливо поблагодарила за приглашение. За несколько минут она была одновременно и «мисс Трент» и «Абигайль»; это кого угодно выведет из себя.
Они сидели вдвоем в красивой столовой и ели суп, который подал Боллингер. Профессор молчал.
— Я не могу понять, почему вы называете меня то мисс Трент, то Абигайль, — набравшись храбрости, сказала она и посмотрела на него в ожидании ответа.
— Я уже когда-то отвечал вам на этот вопрос. Я забываю.
— Забываете что?
— Вы можете вернуть мне веру в женщин, Абигайль, но на это уйдет слишком много времени. Я разучился верить.
Он замолчал и улыбнулся ей.
— Я не понимаю, что вы имеете в виду. Вошел Боллингер и принес яйца по-бургиненски, поданные, как и полагается, в глазированных кастрюлях; от них исходил прекрасный запах, она была очень голодна, и профессор тоже. Абигайль ела и не задавала больше вопросов. Потом Боллингер принес фруктовый пирог с кремом.
— Как вкусно! — воскликнула Абигайль.
— В таком случае возьмите еще кусочек, я не думаю, что это вам повредит, вы такая худенькая.
Он был прав. Ей приходилось платить за обеды в больнице, поэтому она ограничивала себя в еде.
Кофе пили в небольшой комнате, когда Абигайль протянула ван Вийкелену чашку, он вежливо сказал:
— Мы говорили о вас.
— Нет, в самом деле, нет!
— Вы не понимаете, что я имею в виду, Абигайль. Вы не возражаете, если я всегда буду звать вас Абигайль?
— Вы хотите сказать, что больше не испытываете неприязни ко мне?
Она была не готова к взрыву.
— Дорогая девочка, я никогда…
— Конечно, вы невзлюбили меня с первого дня, как мы встретились, — безжалостно прервала она его. — Я не знаю почему — возможно, вы один из тех мужчин, которые не могут терпеть скромных женщин, но вы используете мою скромность в своих интересах.
Он серьезно посмотрел на нее, его брови подергивались, и Абигайль поняла, что он смеется. Это ее разозлило.