Возрожденная любовь
Шрифт:
Профессор начал проявлять нетерпение, и она решилась спросить:
— Сколько составят двенадцать с половиной процентов от сорока фунтов?
— Пять фунтов, а что?
— Эту сумму мне надо заплатить агентству за то, что они нашли мне работу.
— Просто грабеж. Кстати, сегодня вечером я лечу в Лондон. Я могу взять ваши деньги, если вам их нужно срочно передать.
Она посмотрела на него с изумлением.
— Но ведь вы даже… Вы очень добры, сэр, но я не хочу обременять вас. Я сама возвращаюсь в Лондон через неделю.
Профессор выдернул ее из очереди, которая выстроилась у них за спиной.
— Я хотел бы, чтобы вы остались в Амстердаме еще на несколько недель. У меня есть пациент,
Голос Абигайль прозвучал слишком громко для нее самой:
— Но ведь вам… — Она осеклась. Какая разница, что он о ней думает? Просто ему нужна медсестра, а она как раз свободна. И она рассудительно ответила:
— Да, сэр, я с удовольствием останусь столько, сколько потребуется.
Он небрежно кивнул, как будто ни секунды не сомневался, что она согласится:
— Очень хорошо, будем считать, что мы договорились.
Она подняла на него глаза и, к своему удивлению, обнаружила, что он улыбается. Может быть, потому, что она впервые увидела его улыбку, сердце Абигайль бешено забилось и готово было, казалось, выскочить из груди. Если бы профессору вздумалось предложить Абигайль навсегда остаться в Амстердаме, она согласилась бы в ту же минуту, такой неотразимой была его улыбка. Но он, естественно, не предложил, улыбка погасла, и он нетерпеливо продолжил:
— Дайте мне адрес того человека, которому вы хотите передать деньги, и я постараюсь выполнить ваше поручение.
— Спасибо, — сказала Абигайль, и ей ужасно захотелось рассказать ему о Болли, но профессор явно торопился. Она отдала ему конверт с письмом и деньгами, совершенно забыв о процентах для агентства. Но он не забыл.
— А двенадцать с половиной процентов?
— Я… я отложу их из своего жалованья на следующей неделе. Вы, конечно… Он прервал ее:
— Не суетитесь, мисс Трент. — Он засунул конверт в карман с задевшей Абигайль небрежностью человека, для которого сорок фунтов не деньги, затем коротко простился и ушел. Абигайль тоже вышла на улицу и, наклоняя голову, чтобы уберечься от пронизывающего ветра, весело зашагала домой, чувствуя себя счастливой оттого, что Боллингер получит деньги завтра вечером или, в крайнем случае, послезавтра утром.
Три дня спустя профессор пришел навестить миссис Морган. Абигайль в это время не было дома, и передать он ей, конечно, ничего не просил. В следующий раз он пришел уже накануне отъезда миссис Морган. Абигайль как раз упаковывала вещи своей пациентки, сидя среди вороха бумаги и аккуратных стопочек нижнего белья, разнообразных шляп и множества чемоданов. Миссис Морган явно никогда не ограничивала себя в багаже. А в этот момент она как раз лежала на диване, осуществляя общее руководство сборами. Она чувствовала себя превосходно и так же выглядела, чего нельзя было сказать об Абигайль. У нее болела голова, волосы растрепались. А вдобавок ко всему она очень беспокоилась о Болли, от которого получила очень бодрое письмо, он благодарил за деньги, но ей показалось, что он от нее что-то скрывает. Вспоминая об этом, она нахмурилась, и в этот момент раздался стук в дверь, и в комнату вошли доктор Винсент и профессор ван Вийкелен. Они поздоровались с ней, и под недружелюбным взглядом профессора она слегка покраснела, переживая, что выглядит не лучшим образом. Они поговорили минут десять с миссис Морган, попрощались и направились к двери. Но профессор, словно вспомнив что-то, вернулся и подошел к Абигайль.
— Завтра утром вы будете провожать миссис Морган в аэропорт. Там вас будет ждать машина, которая отвезет вас в больницу. Захватите свой багаж. — Он окинул взглядом разложенные вокруг вещи. — Я думаю, что у вас меньше чемоданов.
— Только один, — коротко ответила Абигайль.
— Завтра в больнице я оставлю для вас инструкции. До свидания, сестра Трент.
Он ушел, и она даже не успела поблагодарить его за то, что он передал деньги Боллингеру.
Миссис Морган, прощаясь с Абигайль в аэропорту Скипол, вдруг воскликнула:
— О Боже, дорогая моя! Я же совсем забыла заплатить вам! — Она начала было расстегивать чемодан, но — увы! — было уже слишком поздно: служащий аэропорта с улыбкой пригласил пассажиров пройти на эскалатор, приближающий их встречу с самолетом. — Я пришлю деньги по почте, — сказала миссис Морган, помахала рукой, улыбнулась на прощанье — и эскалатор унес ее прочь.
— Легко ей говорить, — прошептала Абигайль. — Только куда она их собирается прислать?
Миссис Морган знала, что ей предложили другое место, но подробностями она не интересовалась. Может, она вышлет деньги на адрес агентства? И что та хмурая женщина из агентства с ними сделает: будет держать их у себя до ее возвращения или перешлет в Амстердам? А деньги на обратный билет? Абигайль его так и не получила.
Она стояла, погруженная в свои печальные мысли, торопливо пробегавшие пассажиры то и дело толкали ее то с одной, то с другой стороны. Какая же она глупая Ей нужно было самой напомнить о жалованье и об обратном билете. Но она постеснялась. А теперь вот осталась с несколькими фунтами в кармане. А что, если профессор передумал нанимать ее? А она, как назло, накануне поторопилась купить себе туфли, и теперь не хватает денег даже на билет до Лондона. Она медленно побрела в камеру хранения за своим чемоданом. До чего же она бестолкова! Профессор сказал, что за ней приедут в аэропорт. А кто приедет, она не спросила. Вдруг ее не найдут, вдруг она останется здесь одна, без денег, вдруг?.. Неожиданно раздавшийся голос профессора вмиг развеял ее мрачные мысли. Она не видела, как он подошел, а он уже протягивал руку, чтобы взять у нее чемодан. Абигайль почувствовала огромное облегчение и радость, хотя голос ее прозвучал, как обычно, спокойно:
— Доброе утро, профессор. В ответ он буркнул:
— Пойдемте, сестра, — и направился к двери. Ей приходилось почти бежать, чтобы не отстать. Одна мысль о том, что она может потеряться, приводила ее в ужас. Перед зданием аэропорта стояло множество машин, и Абигайль попыталась угадать, которая из них его. Он остановился у великолепного черного «роллс-ройса», с совершенством линий которого не мог конкурировать ни один из деливших с ним стоянку автомобилей, открыл для Абигайль дверцу с холодной учтивостью, которая, как она уже поняла, была единственной альтернативой его недружелюбию, и пошел уложить чемодан в багажник. Вернувшись, он молча уселся рядом, так же молча вырулил со стоянки на шоссе, и машина помчалась в сторону города. Через какое-то время Абигайль решилась нарушить затянувшееся молчание:
— Вы, наверное, хотите рассказать мне о пациенте? Сейчас у нас есть время…
Абигайль внимательно посмотрела на него, и ван Вийкелен повернулся к ней на секунду. Ей очень хотелось снова увидеть его улыбку, но он не улыбнулся, хотя Абигайль показалось, что он еле сдерживал смех, когда посмотрел на нее. Но нет, ей, наверное, показалось: чего вдруг он будет смеяться?
— Он врач, его имя профессор де Вит, ему семьдесят лет. Я собираюсь сделать ему гастроэнтеростомию. У него, разумеется, рак, но все пока складывается в пользу операции: у де Вита здоровое сердце, органы грудной клетки не затронуты метастазами и, главное, большая воля к жизни. Мы ему подготовили комнату в частном крыле, а работать вы будете под началом сестры ван Рийн. С ней договоритесь и о ваших выходных, хорошо?