Возрожденное орудие
Шрифт:
И, рядом с диаграммой разброса данных: «Сегодня я узнал ее имя в обмен на еще одну лепешку и конфеты. Мевери. Она, наверное, соврала. Раньше я тоже так делал. Ей шесть лет, а она уже знает, как себя вести».
Гемиола собиралась указать на это Джедао, на случай, если он заинтересуется. Но 1491625 заговорил первым:
– Продвинутый курс обучения. Ради такого пожилые Нирай возвращаются в Академию для исследований, если они достаточно хороши, чтобы быть приглашенными обратно. Он осилил этот курс, будучи кадетом.
– Ни для кого не было бы сюрпризом, что он станет гептархом, – сказал Джедао. – И все же, вероятно, это случилось ближе к концу его пребывания в Академии.
– Я нашла запись с датой, – сказала Гемиола, – 359 год.
Змееформа также указала на комментарий про сиротский приют.
Джедао помрачнел.
– Полагаю, у него были на то причины, но неужели он всерьез полагал, что подкармливать объедками такую маленькую беспризорницу, вместо того, чтобы передать ее властям, будет лучше?
– Мы не знаем, какими власти были тогда, – заметил 1491625. – Может, кто-то еще присматривал за этой Мевери.
– Если бы только твой народ уже существовал в те времена, – сказал Джедао. – У нас был бы шанс найти дополнительные записи о ней.
– У нас есть свои архивариусы, – сказал 1491625, – но гептархат был обширным местом.
Гемиола отключилась от их разговора. Она хотела знать, что случилось с Мевери. Хотя гекзарх и Джедао никогда не брали с собой детей на базу Тефос, у героини «Розы трех революций» была восьмилетняя племянница. Змееформа предположила, что шестилетние дети ведут себя иначе, чем восьмилетние. И вообще, как такому маленькому ребенку удалось выжить, питаясь только случайными подачками в виде лепешек?
Следующая порция страниц вообще не упоминала о Мевери. Гемиола мучилась, читая про доверительные интервалы, странные аттракторы и загадочные цепочки биохимических реакций, прежде чем снова ее нашла. На этот раз гекзарх посвятил девочке целую страницу вместе с несколькими зачеркнутыми набросками. Хотя гекзарх мог бы быть компетентным чертежником, его портреты оставляли желать лучшего. В конце концов, он остановился на словесном описании.
«Ее волосы свалялись. Глаза, быть может, когда-то были красивыми. К тому времени, как я до нее добрался, они распухли и заплыли. Мой друг был прав».
Еще несколько колонок текста были написаны, а затем стерты; гекзарх знал, как редактировать материал так, чтобы он сделался нечитаемым. Дальше было добавлено: «Если бы я подождал еще немного, городская стража забрала бы ее на кремацию. Один из местных торговцев фруктами, который видел меня с ней раньше, наконец сказал мне, где общество нищих оставило ее. Я сидел и держал ее за руку, пока она не перестала дышать. Ближе к концу она что-то бормотала мне на одном из местных низких языков. Я просто издавал успокаивающие звуки, потому что это было все, что мне оставалось делать.
Мы – государство из тысяч и тысяч миров, и мы не можем помешать ребенку умереть от голода рядом с одной из академий нашей фракции».
Страница выглядела так, словно ее смяли. Гемиола поймала себя на том, что пытается разгладить бумагу. Изображение, конечно, такому воздействию не поддавалось.
– Джедао, – сказала змееформа, – вам лучше это увидеть.
Прочитав страницу, Джедао некоторое время сидел молча. В конце концов, он сказал:
– Эта его сестра… Интересно, что с ней случилось и почему он никогда о ней не говорил? Даже не думал, что подобный вопрос может прийти мне на ум.
– Таких вопросов будет намного больше, – заметил 1491625.
– Может быть, именно это и заставило его стать гептархом, – предположила Гемиола, – в далеком прошлом.
– Да, – сказал Джедао. – За все годы, что я его знаю, я такого даже не воображал. Начинаю думать, что никогда его не понимал. И теперь мы должны выяснить, о чем он думал все это время, каковы были его планы относительно гептархата, пока не стало слишком поздно для всех нас.
7
Когда Нирай Куджен вернулся на следующий день, Джедао и Дханнет отдыхали, играя в джен-цзай. Джедао попросил Дханнета проверить его план на первую битву, а затем они вдвоем прошлись по логистике. Помимо всего прочего, Джедао не мог не задаваться вопросом, все ли майоры так хорошо разбираются в тактике, или Куджен выбрал ему необычайно компетентного помощника. Не было вежливого способа спросить, потому он и не стал этого делать. Дханнет сказал ему, что штаб должен перепроверить детали, но Джедао все равно желал узнать мнение Дханнета, и тот улучшил презентацию. В ходе обсуждения выяснилось, что Дханнет играл в джен-цзай и принес с собой колоду. Джедао одерживал верх над майором, но тот хорошо сражался.
– Не ругайте майора, – быстро сказал Джедао, когда Куджен уставился на карты в его руке. – Это была моя идея.
– Дело не в игре, – сказал Куджен и принялся перебирать неиспользованную часть колоды, пока не нашел нужную карту. Он показал ее Джедао: двойка шестерней, серебро на черном поле, как и все остальные карты шестереночной масти.
Джедао краем глаза наблюдал за Дханнетом. Плечи майора напряглись при виде карты, как будто… Как будто – что? Это была даже не особенно неудачная карта. «Винтик в машине» – вот что она означала.
– Незнакомо? – спросил Куджен.
– А должно быть? – сказал Джедао, продолжая наблюдать за Дханнетом боковым зрением.
Куджен скорчил гримасу.
– И это тоже исчезло? Когда-то давным-давно ты сделал одну из версий этой карты своей эмблемой.
– Но в цветах Нирай?
– Ты зарегистрировал свою как золотые шестеренки на красном поле, – сказал Куджен. – Весьма эффектно. Ты показывал мне целую серию дурацких карточных фокусов, связанных с ней.
Это звучало куда осмысленней: цвета фракции Шуос. Он не знал, что сказать по поводу карточных фокусов, которые тоже не помнил, поэтому промолчал в ответ. Разумеется, он и представить себе не мог, как развлекает не кого-нибудь, а гекзарха, чем-то таким тривиальным, как фокусы.