Возвеличить престол
Шрифт:
Если обойти Ковно, то можно выходить на Вильно, а это очень серьезный удар, который мог бы отрезать большой кусок территории Речи Посполитой. Удержать Вильно, если и можно было его взять, сложно. Но разграбить и нанести ужасный репутационный и экономический ущерб — это удар, сильнейший.
Потому Жолкевский и выделил шляхетские конные отряды и магнатские хоругви, а Михаил Васильевич Скопин-Шуйский начал констатировать активность польских конных отрядов, бьющих по походным русским колонам. Казацкие части, как и конные по казацкому типу, но казаками не являющимися, пятигорцы и другие литовские татары, начали щипать русское войско. Потому идея оставить тяжелую артиллерию и отправиться
Киркгольм, как и остальные мелкие крепостицы сдавались почти без боя. При этом тот самый Киркгольм брали сходу и штурмом. Подобное было настолько необычным и неожиданным, что три роты польских пехотинцев и две роты немецких наемников не успели ничего противопоставить натиску русского ударного полка.
Год, целый год нескончаемых тренировок, упражнений на силу и выносливость. Во всем войске шел отбор в штурмовые роты. Нынче головной воевода был почти уверен, что так лазить по лестнице, или по веревкам, не может ни одно воинское подразделение в мире. Уже до того выученные воины более года разучивали приемы, которые эффективны при штурме и сражении в условиях малого пространства. Для них была строена стена, имитировалось сопротивление, разбирались ошибки.
Если тренироваться, всегда количество переходит в качество. Поэтому в штурме Киркгольма участвовали только пять сотен штурмовиков, некоторые их называли «приступниками» с ударением на «а», как производное от «приступ». Но такое название можно было читать и в уничижительной форме, так что больше внедрялось понятие «ударный полк».
Всего семь человек убитыми и тридцать ранеными — вот цена взятия не такой и маленькой крепости Киркгольм, которая, по сути, открывала путь на Ригу.
В дне перехода до Риги Скопин-Шуйский узнал, что у острова Эзель наблюдается такое скопление кораблей, как в товарный день в Амстердаме. Там и англичане и голландцы и датчане, рядом курсируют шведы, готовые даже вступить в бой со своими недругами датчанами. Михаил был больше военным, чем политиком, но и он понял, что тут имеет место недоработка русской дипломатии. Видимо, государь и Семен Голицын так старались нивелировать превосходство флота Швеции, что одновременно договаривались и с Голландией и с Англией. А датчане, за обещанную поддержку в вероятной войне со Швецией, привезли целый полноценный десант наемников, нанятых на русские деньги и в основном говорящие на французском языке. Как бы не произошло морское сражение всех со всеми.
Что касается договоренностей с Данией, так их на бумаге не было. Между тем, сам факт русского посольства в Дании — это многое. Ну и посыл Швеции: «Отдайте Шуйского, верните торговлю — будете жить в мире». Проблема только в том, что в мире в этом времени жить никто не хочет, или не может.
Рига готовилась. Вероятно, командование гарнизона стало сразу же разрабатывать планы обороны, как только узнали, что русские выдвинулись. В городе было немало воинов — более двух с половиной тысяч, при том шляхетских отрядов не было, а вот три цеха ремесленников, выставили свои роты.
Скопин надеялся, что город будет обстрелян и с моря. Два русских корабля дрейфовали рядом с английской эскадрой и должны были содействовать приступу. Но первые русские морские корабли, с трудом пережившие переход с Архангельска, молчали. А ведь на каждом кораблике по двадцать семь пушек, пусть английских, но ведь, русских. Тут и с командами было похожим образом: пусть русские, но английские.
Еще два дня Скопин-Шуйский потратил на то, чтобы создать оборонительные укрепления, как от вылазок защитников Риги, так и от неожиданного нападения извне. Приходили сведения, что летучие польские отряды уже
Однако, те два дня, пока все и каждый, чуть ли не сотенные командиры, стояли на лопате и работали топорами и пилами, не прошли для рижан в расслабленной неге. Пушки заговорили сразу. Пушкари из крепости отвечали. Артиллерийская дуэль начиналась с рассветом и не заканчивалась с закатом, а ночью к крепости подводились мортиры и они отрабатывались навесом по городу, когда защитникам удавалось навести свои пушки, а на стенах это делать сложнее, обслуга мортирок уже цепляла орудия к упряжке лошадей и бежала прочь.
*…………….*……………*
Андрей Семенович Алябьев ранее старался совмещать должность помощника головного воеводы и командира «приступников-ударников». Если бы не еще два человека, которые помогали Алябьеву в делопроизводстве, Андрей не смог бы занимать должность помощника Скопина-Шуйского, как и тем, к чему его влекла неуемная энергия.
Назначение Алябьева связано с тем, что шесть рот штурмовиков из восьми были сформированы из разных сторожевых-гвардейских полков. Уже началось соперничество между Преображенским, Семеновским и Тушинским полками. Чаще даже не так: преображенцы объединяются с семеновцами против тушенцев, так как последние уже второй год подряд побеждают на соревнованиях и начинают этим кичиться и злить других гвардейцев.
Так что, если назначить командиром штурмовиков кого из офицеров сторожевых-гвардейских царских полков, так можно было усугубить уже не соперничество между полками, а создать условия для чего-то большего, может и вражды. Так что назначение Алябьева — это компромисс для всех.
На деле же оказалось, что полковника Андрея Семеновича Алябьева никак не устраивало такое положение дел, когда между гвардейцами ссоры. Он принялся создавать единый полк, специально придумывая задания, выполнить которые было бы невозможно без коммуникации между выходцами из разных воинских подразделений.
По итогам последней проверки боеспособности войск, принято решение о создании нового царского сторожевого полка, который получил название от государя «ударный». Такое название Скопину-Шуйскому больше было по душе, чем «приступник». Но о том, что у головного воеводы уже была грамота с изложенной волей государя-императора о создании нового полка, Михаил Васильевич решил сказать после штурма Риги и лишь тогда, если… К черту сомнения!.. Когда Рига будет взята!
И вот тот день, вернее ночь, или все же утро, когда тысяча лучших русских воинов, способных даже лазить по крепостным камням, пойдет на приступ крепости. Да, рижане не успели качественно заделать все слабые места своей твердыни, которую не так давно брали русские, потом обстреливали шведы, вновь русские. Вот только это была все равно крепость и тяжелая артиллерия не смогла за более чем два дня создать разломы крепостной стены.
— Пошли! — скомандовал полковник Алябьев, перекрестился, и выдвинулся в сторону крепости.
Штурмовики были обряжены в темные балахоны, которые они скинут, как только уйдет ночная мгла и развеются сумерки, являя миру яркое солнце. А сегодня будет солнечная погода, о чем говорят звезды на чистом ночном небе. Яркое солнце, которое не станет скрывать кровавые следы сражения.
Стремясь не наделать шума, споро, слажено, с одной скоростью для всего полка, штурмовики уже пробежали трусцой то место, куда могли бы ударить еще оставшиеся пушки защитников Риги.