Возвращаясь к жизни? Том 2
Шрифт:
– Ты еще долго будешь валяться на пляже? – Вдруг спросил Эрик.
– Сегодня или вообще?
– Ты прекрасно понял, о чем я.
– Думаю еще лет пять-семь. Я никуда не спешу, пусть дети нарезвятся вдоволь.
– А потом куда?
– В центр галактики, я все же хочу найти мир, где есть настоящая магия.
– А Умирра?
– Там Странник живет. Я даже создать портал там не смог. Тыж помнишь, там не действует половина физических законов мира.
– Я никак не пойму этих Странников, что они получают от владения планетой?
– Да то же самое, что и любое существо которое забавляется любимой игрушкой.
– Ты уверен, что именно так?
– А почему нет? Сам посуди. Те Странники, которых мы встречали существа совершенно
– Да, верится с трудом, что ты обретешь покой.
– Кто знает, друг мой, кто знает.
– Скорее всего, будет так, что ты начнешь искать все знания о магии, потом будешь ее осваивать, а потом будешь искать пути, как ею и с кем поделится.
– И такой сценарий не исключен, ты же знаешь «бой» все расставит на места.
– Скорей бы, мы зависли на этой планете уже на пятнадцать лет, сколько еще ждать?
– Как дети пройдут инициализацию пространственника. Так и полетим.
– А нельзя ускорить процесс?
– Можно, но я так не хочу. Поверь, причины есть. Захочешь иметь тело пространственника, расскажу.
– Ну, хоть пару слов.
– Ели в пару то скажу, что насильственная инициализация снижает возможности пространственника на порядок, а то и больше. Человек должен сам на это решиться. Он должен, в буквальном смысле, сознательно пройти сквозь смерть, вот тогда он обретет силу перемещаться туда, куда ему надо и перемещать любого размера объект. Вот так. Я не хочу, чтоб мои дети стали кастратами и ради этого я готов ждать столько сколько понадобится.
Когда инициализация молодежи проходит путем выброса в космос – это плохо. Да, это быстро, но часть сходит с ума, а остальные такое, разве только сами могут перемещаться по маячкам. Теперь понимаешь, о чем я говорю. А они пространственники в первом, естественно рожденном, поколении. Они должны быть лучше, сильнее и свободнее нас созданных.
– Ты прав, я не знал этих нюансов. Просто не задумывался.
Пограничная станция, окрестности Сонсы, мастер-инструктор, Перес
За три дня, пока шел ремонт Ларга, Киира поведала мне все события, что прошли за этот период. Прождав нас неделю на Форрее, она вызвала Криспа, и тот вышел из портала прямо в гостиничном номере через пару минут после их разговора. Напугав своим прибытием всех троих. Маара заикалась после этого еще пару недель.
Как он, после того, как выслушал их ушел в региональный отдел. Пробыв там сутки, вернулся и, посадив Маару и Васту на корабль до «Пыли» забрал ее и на новом модернизированном «кровососе» отправился нас искать. Потом они нашли мой маячок, после чего, почти три недели, пытались найти следы Артёма и нашли лишь оружие. Мерзавцы не рискнули взять оружие зургунии, понимая, что лишь показав его, рискуют, без вопросов, получить пулю в голову, ведь им бы никогда зургунии не дали бы их добровольно.
После трех недель тщательных поисков они отчаялись найти Артёма живым. Дальнейшие поиски они перепоручили прибывшему поисковому отряду, а сами же отправились на Вааламию.
Крисп обозлился на слансов и, вернувшись на Вааламию, приступил к обязанностям куратора района. Первое, что он сделал, собрал флотилию из сорока кровососов и одного транспортника с полком имперской космопехоты. Он устроил слансам форменную кровавую баню, причем в буквальном смысле. И в нем, вдруг с огромной силой, прорезались свойства пространственника.
Почти год он занимался планомерным уничтожением всех известных баз слансов. Он вел свой флот не внемерными координатами, а через порталы ноль измерения.
– Мать, ты не представляешь как это. Я была в жестком осадке. Представь себе космос, тьма,
Лишь звезды блещут,
Зеркало огромное парит,
И видишь там ты не себя,
А мир, в который ты идти решился.
И ты стоишь на мостике,
А мимо пролетает флот.
Без страха в зеркало ныряя,
Что бы на стороне другой,
Врагу не дать пощады.
Мы выскакивали из ноль-измерения буквально в паре тысяч километров от их баз. Часто они даже не успевали осознать, что к ним прилетел белый и пушистый зверек. Кинетическими ударами кровососы пропахивали их базу. А на руины, в неосевшую пыль, валился десант. Если зачистка не проходила быстро, Крисп передавал управление группой мне и сам спускался на поверхность, как сказал бы Артём в трусах и тапочках. Он шел в бой только с двумя мечами и в повседневной одежде. Без всякой защиты. Я сначала жутко за него боялась, а когда первый раз увидела телеметрию, как сражается Крисп, то поняла, почему чистильщики попросили перемирия. В него просто не успевали прицелиться. Он будто чувствовал, когда по нему стреляют, он шел буквально между выстрелами. Часто после таких боев он отпускал парочку слансов. И наказывал им рассказать остальным, что он идет. На пятую высадку, на главной станции слансов, он лично повел полк на зачистку, а чтоб не перегружать мозг от обострившихся чувств завязал себе глаза. Это надо было видеть, когда человек с завязанными глазами ведет полк в бой. Я, сидя у монитора, слегка «обделалась» видя эту сцену с камер ПБК. А представь себе слансов, когда полк в ПБК 300 серии ведет простой человек, в одной матерчатой форме, с завязанными глазами, в вакууме с двумя мечами в руках. Крисп хоть и не мелкий мальчик, но ПБК все равно на голову его выше. Мне даже было немного жаль слансов. Я представила, какая вонь стояла в их скафандрах, когда они видели такое.
Потом, был месячный отдых. А теперь он спокойно контролирует ситуацию в пограничье. Ни один корабль слансов не залетает сюда. Крисп напрочь отбил у них охоту залетать в наши сектора.
Она рассказала, как они жили все это время, как она вычисляла точку моего вероятного появления и как они нашли Ларг, летевший на остаточной скорости. Как начали меня спасать.
– Вот такая история. Но не унывай Пери, Артём должен выкрутиться. Он появится, дай срок.
– Ты чувствуешь его?
– Не знаю, как объяснить, мы ведь долго жили в одной голове. Да я, по сути, копия его сознания. Поэтому мне кажется, что он жив, но очень далеко, что он чувствует боль, тревогу, опасность, но он жив. Я чувствую его сознание как свет свечки на пределе видимости. Я и раньше его чувствовала, но это было иначе, он был ближе, а сейчас очень далеко.