Возвращение Айши
Шрифт:
Все время, пока она говорила, сияние ее чела усиливалось и ширилось, – вот оно уже засияло над ее головой, точно развернутый золотой веер; ее дремотные глаза вспыхнули от этого сияния и стали похожи на мерцающие зеркала, в которых я увидел гордое величие на троне и склоняющиеся пред ним в смиренной мольбе народы.
– И как же, – спросил Лео, подавляя стон, ибо перспектива владычествовать всей землей нимало его не прельщала, – и как же ты, Айша, собираешься достигнуть всего этого?
– Как, мой Лео? Достаточно легко. Много вечеров я слышала мудрые беседы нашего Холли – должна, однако, оговориться, что мудрыми считает их он сам, но ему еще предстоит пройти долгий путь к мудрости; я долго рассматривала его кое-как накарябанные
22
Эфемериды – крылатые насекомые, живущие один – два дня. – Примеч. перев.
Если бы не твое непонятное отвращение к кровопролитию, необходимость которого часто диктуется политическими соображениями, – ты, Лео, увы, не философ, – мы могли бы достичь своих целей очень быстро, ибо я владею оружием, способным сокрушить их сухопутные армии и потопить их флоты; да, это так, ведь мне повинуются даже молнии и стихийные силы Природы. Но тебя устрашает зрелище Смерти; ты полагаешь, будто Небеса будут недовольны, если я стану – или буду избрана – орудием их воли. Ну что ж, твое слово – для меня закон; поэтому поищем более мирный путь.
– И как же ты убедишь земных владык отдать тебе свои короны? – спросил я в изумлении.
– Народы сами предложат нам стать их властителями, – уклончиво ответила она. – О Холли, Холли! Как ограничен твой ум, как бедно твое воображение! Прошу тебя, напряги как следует твою мысль. Когда мы явимся среди людей, щедро осыпая их золотом, облеченные ужасающим могуществом, ослепительно прекрасные и бессмертные, не воскликнут ли они в один голос: «Будьте нашими монархами, правьте нами!»?
– Возможно, – с сомнением ответил я. – И где же ты явишься? Она взяла нарисованную мною карту Восточного полушария и ткнула пальцем в Пекин.
– Здесь мы обоснуемся на несколько столетий – три, пять, семь, – сколько понадобится, чтобы переделать этот народ в соответствии с моими вкусами и целями. Я выбрала китайцев, потому что их, как ты говоришь, бессчетное множество; они отважны, умны и терпеливы, и, хотя сейчас они беспомощны, потому что ими плохо управляют и не дают им необходимого образования, они могут затопить своими полчищами маленькие европейские страны. С них мы и начнем наше правление, и в течение нескольких веков не будем посягать на большее – за это время они смогут усвоить нашу мудрость, а ты, мой Холли, сделаешь их армии непобедимыми, учредишь в их стране разумное правление и дашь им богатство, мир и новую религию.
Я даже не поинтересовался, какова будет эта новая религия. Излишний вопрос, ибо я был убежден, что это будет культ Айши. В голове у меня теснилось такое множество предположений – среди них немало странных и абсурдных – по поводу возможных последствий первого появления Айши в Китае, что я позабыл об этой дополнительной проблеме нашего правления.
– А если «маленькие западные страны» не станут ждать, пока их «затопят»? – с раздражением спросил Лео, ибо ему, представителю великой западной нации, не понравился ее пренебрежительный тон. – Если, допустим, они объединятся и нападут первыми?
– А! – сказала она, сверкнув глазами. – Я уже обдумала такую возможность; надеюсь, так и случится, ибо тогда ты не сможешь винить меня, если я пущу в ход всю свою мощь. Так долго спавший Восток наконец-то пробудится, и ты увидишь, как мои пылающие стяги будут победно реять на полях невиданных в истории сражений! Один за другим падут и погибнут все прочие народы, я водружу твой престол на пирамиде из бесчисленных мертвых тел, и ты станешь императором мира, возрожденного в крови и огне.
Устрашенный подобной перспективой, убежденный противник абсолютной монархии, в сущности, республиканец по своим убеждениям и симпатиям, Лео продолжал этот спор, но я перестал слушать: такими невероятно гротескными и фантастически абсурдными показались мне имперские притязания Айши – ни один честолюбивый безумец не мог бы выдумать ничего подобного.
И тем не менее – тут-то и была вся загвоздка – я не питал ни малейших сомнений, что она может осуществить свои поразительные, ужасные замыслы. Почему бы и нет? Смерть ей не угрожает: она одержала верх над самой смертью. Ее красота, «этот кубок безумия», как она однажды сказала, и ее непреклонная воля вполне могут принудить несметные толпы людей последовать за ней. Невероятно изобретательный ум поможет ей создать новые виды оружия, которым не сможет противостоять даже хорошо обученная армия. Она вполне может выполнить свои намерения; у меня были веские основания полагать, что она властвует над всеми силами Природы, включая электричество, поэтому все живые существа окажутся ее добычей.
Айша обладает типично женским честолюбием; и самое страшное, что ее сверхъестественное всесилие не ограничено никакой ответственностью перед Богом или людьми. Возможно, она и впрямь падший ангел, как она однажды намекнула и как убеждены Атене и старый Шаман; это и есть ее истинное место в творении. Принудить ее к каким-то уступкам может, как я обнаружил, только любовь к Лео и, в несравненно меньшей степени, дружеское чувство ко мне.
Но я был уверен, что ее всепоглощающая страсть к одному человеку, необъяснимая в своем постоянстве и силе, окажется, как это уже было в прошлом, ее ахиллесовой пятой. Когда она совершила омовение в Источнике Могущества и Бессмертия, ее сердце сохранило слабости, свойственные смертному человеку; пользуясь этими слабостями, ее можно было сделать кроткой, точно дитя; не будь их, она опустошила бы весь мир!
Я был прав.
Так я раздумывал в надежде, что Айша не удосужится прочитать мои мысли, как вдруг заметил, что перед ней, низко склонясь, стоит Орос.
– В чем дело, жрец? – резко спросила Айша: она не любила, чтобы ее беспокоили, когда она была с Лео.
– Хес, вернулись лазутчики.
– Зачем ты их посылал? – равнодушно спросила Айша. – Я не нуждаюсь в твоих лазутчиках.
– Так ты велела сама, Хес.
– И что же они донесли?
– Положение очень серьезное, Хес. Люди Калуна – в крайнем отчаянии: засуха спалила весь их урожай, им грозит голод; в своих бедствиях они винят чужеземцев, которые бежали к тебе. Хания Атене пылает безумной ненавистью к тебе и нашей святой Общине. Она трудилась денно и нощно и собрала две большие армии: в сорок и двадцать тысяч воинов; эту вторую армию под командованием ее деда Шамана Симбри она посылает против Горы. В случае ее поражения она предполагает остаться со второй, более многочисленной армией на Равнине.
– Подумаешь, какие новости! – с презрительным смешком сказала Айша. – Эта женщина хочет бороться со мной? Уж не сошла ли она с ума от ненависти? Мой Холли, у тебя только что мелькнула мысль, что это я сумасшедшая, да еще и хвастунья, ибо у меня не хватит сил совершить задуманное. Через шесть дней ты увидишь, своими глазами увидишь, кто из нас прав; и хотя дело, что мне предстоит, довольно незначительное, я постараюсь рассеять все твои сомнения. Погоди, сейчас я удостоверюсь сама, хоть это и утомительно, правду ли доносят лазутчики: они могут оказаться жертвами своих страхов или ложных слухов, распускаемых Атене.