Возвращение блудного бумеранга
Шрифт:
— Обе.
И немного подумав, девочка добавила:
— И одежда тоже была черная. Вся она была черная. И на лице тряпочка.
Учитывая, что ребенок увидел «черную» тетю в наступивших сумерках, оставалось только удивляться силе духа этой малышки. Она не помчалась с криками испуга к своей маме. А внимательно проследила, как тетя поднялась и позвонила в дверь к тете Изольде.
— И та ей сразу же открыла?
— Да. Они обнялись и заплакали.
— А потом?
— Потом тетя Изольда сказала: «Проходи, проходи скорей, Нелли. Не стой на пороге».
И девочка испуганно вздрогнула, когда Кира заорала:
— Как? Как ты сказала? Эту тетю звали Нелли?
Девочка робко кивнула головкой и поспешила спрятаться за мамину юбку.
— Ты тоже странная! — сообщила она Кире, выглядывая оттуда. — Ты мне не нравишься! Кричишь громко! У меня от тебя ушки заболели!
— Прости, прости, детка! Это я от радости! Ты себе даже не представляешь, как ты нам помогла!
И выскочив из дома, Кира возбужденно принялась строить догадки.
— Значит, Нелли приходила к Изольде.
— В принципе ничего удивительного в этом нет. Нелли — приемная дочь дяди Нико. А дядя Нико — близкий друг тети Изольды. Так что тетя Изольда должна была хорошо знать Нелли. Знать и любить. А почему бы и нет?
— Но почему Нелли ни словом не обмолвилась об этом визите?
— Не знаю. Но в связи с убийствами мне ее визит кажется подозрительным. Смотри, что получается. Два приемных ребенка — Нелли и Сандрик. И два опекуна — дядя Нико и тетя Изольда. Опекуны погибают, а приемыши…
— Сандрик тоже погиб.
— Да! Его смерть в картину не укладывается! И еще одно.
— Что?
— Наша Нелли из своей Америки прилетела значительно поздней. Уже после убийства дяди Нико и после убийства Сандрика. ПОСЛЕ, а не ДО!
— Да, она так сказала. Но может быть, обманула?
— Ее встречали в аэропорту. Не забывай.
Кира была разочарована. Но Леся тут же добавила:
— Однако, не забывай также, что Нелли — это сокращенный вариант от Нинелли.
— Думаешь, у Изольды была мать Сандрика?
— Могла.
— Тогда нам надо поговорить с Нелли! — заторопилась Кира.
— С которой из двоих?
— На всякий случай с обеими!
И Кира кинулась на улицу, чтобы поймать такси до Горской. Она так торопилась на поминки, где присутствовали обе Нелли, что даже не стала торговаться с водителем. Все равно цены в Грузии были по сравнению с Питером просто смешными. Иной раз можно было позволить себе и шикануть. Водитель здраво оценил степень спешки своих пассажирок и вначале заломил такую цену, что у Леси глаза на лоб полезли от его наглости. Но узнав, что девушки едут на похороны и поэтому боятся не успеть, отказался взять у них и половину названной суммы.
— Хотя куда вы торопитесь, я все равно не понимаю, — пробурчал он, нажимая на газ. — Покойник тем и отличается от живого человека, что никуда уже не денется. Конец пути. Тупик. Спешить уже не нужно.
При этом он гнал свою машину так, что Леся поминутно боялась, как бы им с Кирой тоже не очутиться в том самом тупике. Одно неверное движение руля или отвалится гайка на колесе, и все! Бац! Привет! И тупик!
На похороны подруги успели. И даже остались при этом живы, целы и невредимы. Обе подозреваемые — Нелли и Нинелли, присутствовали, правда, сидели они в разных концах зала. Поминки были общие. И проводились в зале сельского клуба. По этому случаю его стены и балкон украсили траурными лентами, венками и букетами цветов. Получилось очень красиво. Но девушкам некогда было оценить старания устроителей.
Наспех отведав традиционно поминального для грузин блюда — лобио — фасоли с молотыми грецкими орехами и жареным луком, — девушки разошлись по своим Нелли. Леся выбрала себе молодую Нелли — приемную дочь Нико. Ну, а Кире досталась кривляка Нинелли — так называемая мать Сандрика.
Она сидела с таким видом, словно кол проглотила. Ни с кем не общалась. И сидящая с ней рядом Аня выглядела весьма озадаченной. При виде Киры она здорово обрадовалась. И поспешила к ней.
— Садись на мое место. А то у меня с этой бабой разговора не получается.
— А ты старалась?
— Конечно, и так, и сяк заходила. Все без толку.
— И о чем ты с ней говорила?
— О Сандрике. О тете Изольде. О ком же еще? — удивилась Аня.
— Эх, ты! С такими людьми надо начинать разговор с них самих. И только потом уже переводить на других. И то потихоньку, чтобы они не заметили, что говорят уже не о себе, любимых, а о каких-то никчемных личностях.
Кира так и сделала. Заговорила о самой Нинелли. И сработало! Нинелли мигом оживилась. Пожаловаться на свою жизнь она всегда была готова. И теперь с радостью затараторила:
— Все эти люди даже не догадываются, какую огромную внутреннюю драму я переживаю! Они пьют за Изольду, но даже не подозревают, что настоящая жертва — это я! Потеряла одновременно и сына, и пособие.
— Пособие?
— Разве я не говорила? Изольда выплачивала мне ежемесячно некоторую сумму.
— Но… Но почему?
— А почему нет? — с достоинством произнесла Нинелли. — Я подарила ей сына. Так почему бы не поделиться со мной таким пустяком, как деньги?
— И много… Многим она с вами делилась?
— Ах, нет! Говорю же, Изольда была страшно скупа!
— Но все-таки?
— Она выплачивала мне около трехсот долларов в месяц.
Ого! По теперешним грузинским меркам — это была очень и очень хорошая сумма. Зарплата классного специалиста. Не слишком высокого уровня, но большинство работающих в Грузии сейчас получали еще меньше. Да и то, если работа случалась. А была она далеко не у всех и далеко не постоянно.
И тут возникал вопрос. Откуда же у тети Изольды, которая сама была пенсионеркой, ежемесячно бралась такая сумма для нужд прилипалы Нинелли? Да ведь и самой тете Изольде нужно было что-то кушать. И одевалась она вполне прилично. Да и Сандрик, пока она его не выгнала, тоже стоил тете Изольде немало.