Возвращение блудной мумии
Шрифт:
Все указывало на то, что бедолаге Родни тихо и ненавязчиво помогли отправиться на тот свет. Интересно, кого он ухитрился так здорово разозлить? Этого я не знала, но готова была побиться об заклад, что тут не обошлось без группы Творческой поддержки. Выходит, я, совершенно того не желая, послужила слепым орудием судьбы, подтолкнувшим к гибели безобидного английского альфонса. Вот до чего может довести идиотское любопытство, особенно в сочетании с ленью.
Ну, захотелось мне написать книгу про группу Творческой поддержки, так неужели трудно было самой пошевелить мозгами и выдумать биографию Джейн Уирри и историю Лиланда?
Как назло, у меня не было телефона ни одного члена группы, а с самой мадам Творческий Блок разговаривать было бы не только бессмысленно, но и опасно. А что, если это она замочила Вэнса? В таком случае она могла запросто прикончить и меня, начни я проявлять нездоровое любопытство. Непонятно только, чем Родни мог ей так насолить.
Терзаясь от чувства вины, я немного поразмышляла на тему о том, что будь я героиней нормальной детективной повести, то, пылая праведным гневом, немедленно бросилась бы расследовать смерть журналиста.
На самом деле праведным гневом я не пылала и бросаться на поиски убийцы, как ни странно, тоже особенно не стремилась. Конечно, мне было жаль Родни, но просто так, ни за что ни про что человека не пришьют, особенно в такой сонной и ленивой стране, как Испания.
Живя в России, я в основном судила об испанском характере по любовным романам и приключенческим боевикам и совершенно необоснованно полагала, что испанцы непременно должны быть темпераментными, деятельными, страстными, агрессивными и кровожадными.
— Marketing turistico, — безжалостно разбил мои иллюзии один мой испанский приятель. — Все эти мифы о страстных латинских любовниках, темпераменте и агрессивности испанцев не более чем реклама. Может быть, когда-то в средние века испанцы и были немного кровожадными, но теперь мы даже голливудские боевики не можем смотреть — в них слишком много насилия. Ты когда-нибудь обращала внимание, что идет по испанскому телевидению? Или игры, или конкурсы, или бесконечные комедийные сериалы. Для насилия и страсти надо слишком напрягаться, а кому захочется напрягаться в такую жару?
Окончательно миф об испанской агрессивности развенчал другой мой знакомый, любящий изображать из себя крутого мачо. Однажды я попросила его откорректировать текст одной из моих статей для журнала боевых искусств.
— Ты что, собираешься это публиковать? — с ужасом уставился на меня Эстебан.
— Да. А в чем дело? Что-нибудь не так? — удивилась я.
— Но ведь с помощью техники, которую ты описываешь, запросто можно убить.
Теперь уже я изумленно уставилась на испанца.
— Естественно, что с ее помощью можно убить. Это ведь статья для журнала боевых искусств, а не листовка пацифистов-непротивленцев. Насколько я понимаю, боевые искусства для того и предназначены, чтобы убивать.
— Только не в Испании. Это ваша Россия — бандитская страна. В России вам, может, и надо убивать, а в Испании народ занимается боевыми искусствами
Итак, учитывая испанскую лень, было трудно предположить, что Родни стал жертвой бандитского нападения. Для того чтобы его убили, он должен был очень здорово кого-то разозлить. Во время нашей последней встречи журналист выглядел слишком уж торжествующим и надменным, словно он неожиданно обрел некую таинственную власть. Власть над кем? Или над чем? Во что, интересно, вляпался Вэнс?
Я подумала, что Испания плохо действует на меня. Моя природная лень в Барселоне начинала прогрессировать даже не в арифметической, а в геометрической прогрессии. Если так и дальше пойдет, через пару лет я окончательно деградирую, превратившись в сонную и апатичную черепаху Тортиллу, лениво греющуюся на солнышке. С другой стороны, так уж ли это плохо?
За окном наливалось прозрачной синевой ослепительное средиземноморское небо. Мягкий теплый бриз лениво щекотал листья пальм. В такую погоду хорошо посидеть на террасе кафе у набережной, выпить прохладного апельсинового сока, искупавшись, растянуться на нагретом солнцем песке, почитать приятный старомодный детектив без зверских сцен и столь излюбленного американцами мордобоя, потом пообедать в ресторанчике, подремать в прохладе кондиционера…
В Испании время замедляет свой ход, а иногда и вовсе останавливается. Здесь не принято торопиться и напрягаться. С двух до пяти все магазины закрыты. Наступает священный час сиесты — послеобеденного сна.
Любимое испанское выражение: “no hay prisa” — спешить некуда. Если вы заказали мебель и вам клятвенно обещали привезти ее на этой неделе, это означает, что месяца через три вы ее, возможно, все-таки получите.
Изготовление окон с алюминиевыми рамами для моей квартиры из обещанных трех недель раст тянулось на пять месяцев, и мне еще здорово повезло. Одной моей подруге новые окна не вставляли в течение года, причем каждый раз, когда она звонила в мастерскую, хозяин мастерской, позевывая, говорил, что приедет “maeana mismo”, что в переводе означало “прямо завтра”. Впрочем, испанское “завтра” — понятие крайне растяжимое и неопределенное и может обозначать промежуток времени от нескольких часов до нескольких веков.
Сначала я испытывала определенные неудобства, с трудом адаптируясь к столь непривычному для меня восприятию времени, обязательности и жизненной активности, но в конце концов сонная испанская медлительность заразила и меня. Вот если бы Родни кокнули в Москве, я бы тут же поставила на уши всех своих знакомых в попытке отыскать и покарать убийцу. Но в Барселоне?
.Да и чего ради мне, в самом деле, надрываться, убийцу искать? Мне что, больше всех надо?
Родни в любом случае не воскресишь, а там, глядишь, и полиция найдет преступника, конечно, не спеша: no hay prisa. Интересно, как определяют понятие “завтра” представители испанского правопорядка? Так же, как остальные испанцы? Нет, все-таки на полицию рассчитывать особенно не стоит.