Возвращение бомжа
Шрифт:
— Ну что… карапузы. Однако, сеанс закончен. Дальше вы уже как-нибудь без меня… сами.
Дружно опустившие головы приятели не заметили странного взгляда Федора, устремленного в сторону старого разведчика, а тот только потрепал по голове своего подшефного:
— Пиппин, язык ты теперь знаешь… возьми себе кличку Гоблин. Помни основы: в английском языке мата нет.
Повисла небольшая пауза, после которой Пендальф едва слышно произнес:
— Пойдем… Федор.
Оторопевшие карапузы подскочили на месте, как ужаленные, переводя взгляды то на Федора, то на старика. Первым решился вставить свое веское слово Сеня:
— Не понял?
Внезапно обозлившийся карапуз тут же накинулся на своего непонятливого приятеля:
— Понял, не понял… Ты чего, Сеня, думаешь, мы за просто так туда-сюда ходили и задницу подставляли? За выполнение задания по борьбе с мировым терроризмом полагаются нам с тобой грин-карты. И теперь я уезжаю в Америку. На ПМЖ.
Глаза в очередной раз облапошенного товарищем карапуза моментально наполнились слезами:
— Да что же это такое? А как же я? — запричитал Сеня.
Федор только развел руками:
— А твой грин-кард, Сеня, я Пендальфу продал… и поэтому ты навсегда остаешься в этой жопе.
Глядя на трясущегося в рыданиях приятеля, он примирительно сунул тому в руки пухлую тетрадь и виновато залепетал:
— Ты эта… если хочешь — издай книгу. Гонорар пополам. Мою половину передай в фонд исследования силиконовых имплантантов — в этом будущее, Сеня, вникаешь? Да не переживай ты так, Семен… ты же писатель, а настоящий творец не может творить вдали от родины — не помню, кто так сказал, то ли Солженицын, то ли Набоков.
Он похлопал друга по плечу и принялся прощаться с оставшимися членами «банды». И Чук, и Гек не скрывали слез, правда, Гека, как всегда, кроме всего прочего, поддушивал беспрестанный ржач, отчего было сложно понять, плачет он или смеется, но сценка получилась все равно трогательная — на прощание карапузы потрогали и погладили друг другу все что можно и нельзя.
И без того впечатленный происходящим Сеня окончательно впал в истерику, и Федору пришлось успокаивать его по новой: крепко прихватив своего бывшего оруженосца, он попробовал хотя бы так остановить поток жидкости, поливавший лицо эмоционально несдержанного товарища. Едва разобрав в потоке языка дельфинов очевидный вопрос, Федор поспешил ответить на него:
— Конечно, встретимся! Сеня, ты веришь в переселение душ?
Выслушав очередную порцию ихтандристики, он продолжил свой сеанс психотерапии:
— И я верю… Особенно в то, что всем нужны деньги, так что, может, и про нас кто продолжение напишет…
Сообразив, что без последнего поцелуя его тело не покинет этот причал, Федор поспешил совершить необходимый ритуал и, оставив за спиной содрогающегося в рыданиях друга и двух приятелей, содрогающихся на порядок поменьше, поскакал вверх по трапу, перепрыгивая по две ступеньки разом.
Ступив на палубу, он перегнулся через борт, помахал рукой «святой» троице внизу, одарил приятелей лучезарной улыбкой и скрылся уже насовсем…