Возвращение Борна
Шрифт:
– Ля илляха илль Аллах! – сказал Хасан Арсенов. – Добро пожаловать на борт, Шейх.
Спалко поднялся на ноги, и члены экипажа сразу обмотали его специальными водопоглощающими простынями.
– Ля илляха илль Аллах! – ответил Спалко. – Я вас едва узнал.
– Когда я впервые взглянул в зеркало после того, как мне обесцветили волосы, я сам не узнал себя, – усмехнулся Арсенов.
Спалко всматривался в лицо лидера террористов.
– Как вы чувствуете себя в контактных линзах? – спросил он.
– С этим ни у кого из нас проблем не возникло. – Арсенов не мог оторвать
Спалко кивнул. Посмотрев за плечо Арсенова, он увидел Зину, освещенную лучами заходящего солнца. Золотые волосы развевались на ветру за ее плечами, а синие глаза смотрели на него с напряженным вниманием.
– Правьте к берегу, – приказал Спалко. – Я хочу переодеться в сухое.
С этими словами он спустился в каюту, где на койке уже было предусмотрительно разложено чистое белье и одежда, а рядом, на полу, стояла пара черных ботинок.
Отстегнув от запястья коробку, Спалко поставил ее на койку, стащил с себя мокрую одежду, гидрокостюмы и стал разглядывать запястье, желая выяснить, не повредило ли кожу стальное кольцо, к которому крепилась цепочка. Затем он принялся тереть одну ладонь о другую, чтобы восстановилось кровообращение в руках. Пока он стоял спиной к двери, та тихо открылась и тут же снова закрылась. Спалко не стал поворачиваться, поскольку он и без того знал, кто вошел в каюту.
– Позволь я согрею тебя, – проворковала Зина, а через мгновение к его спине прижались ее груди.
В его крови все еще бурлило возбуждение от прыжка с огромной высоты и от драматической развязки их романа с Аннакой Вадас, поэтому Спалко был просто не в состоянии противиться призыву Зины. Он повернулся, сел на край койки и позволил ей забраться на него. Она в эту минуту напоминала распаленное страстью животное. Спалко видел, как сверкают ее глаза, слышал ее утробное рычание. Зина полностью потеряла от него голову, и ему это нравилось.
Полтора часа спустя Джеми Халл находился в подвальном помещении «Оскьюлида», проверяя на предмет безопасности грузовые терминалы, через которые в отель происходила доставка припасов и всего прочего, и вдруг заметил товарища Бориса. Шеф российской службы безопасности, увидев своего американского коллегу, изобразил удивление, но не таков Халл, чтобы его можно было так легко провести! У него давно возникло ощущение, что Борис следит за ним, хотя, с другой стороны, может, это уже паранойя? Впрочем, даже если это так, легкий сдвиг вполне можно объяснить. Все президенты находятся в отеле, завтра в восемь утра начнется саммит, а значит, для них наступит самое горячее время. У Халла замерло сердце при мысли о том, что Борису каким-то образом удалось разнюхать то, что стало известно Фаиду аль-Сауду, и то, что они состряпали на пару с арабом.
Чтобы Карпов не догадался о страхе, пышным цветом распустившемся в сердце Халла, американец заставил себя улыбнуться и приготовился проглотить пару-тройку горьких пилюль, которыми наверняка попотчует его русский. Все, что угодно, лишь бы товарищ Борис ни о чем не догадался!
– Я гляжу, вы работаете сверхурочно, мой дорогой мистер Халл? – проговорил Карпов оглушительным голосом рыночного зазывалы. – Ни сна, ни отдыха?
– Отдохнем, когда закончится саммит, а вместе с ним – и наша работа.
– Наша работа никогда не закончится.
Карпов, как обычно, был одет в плохо сшитый шерстяной костюм, который напоминал уродливые латы, а уж о соответствии моде и говорить не приходилось.
– Как бы мы ни были успешны в обеспечении безопасности на нынешнем саммите, после его окончания дел у нас не убавится, и в этом заключается своеобразная прелесть нашей работы, согласны?
Халлу очень хотелось ответить отрицательно, но он вовремя прикусил язык.
– Ну и как тут обстоят дела? – поинтересовался Карпов, оглядываясь вокруг своими вороньими, похожими на бусинки глазами. – Все ли соответствует вашим высоким американским стандартам?
– Я только что начал.
– В таком случае вам не помешает помощь, не так ли? Одна голова – хорошо, а две – лучше, и четыре глаза наверняка лучше двух.
Халл внезапно ощутил страшную усталость. Он уже не мог вспомнить, сколько времени находится в этой богом забытой стране и когда в последний раз ему удалось выспаться по-человечески. Здесь даже нет ни одного дерева, посмотрев на которое можно было бы определить, какое нынче время года! Халл испытывал чувство потери ориентации. Говорят, примерно так же чувствуют себя моряки, первый раз опустившиеся под воду на субмарине.
Халл видел, как группа охранников остановила грузовую машину, доставившую в отель продукты, допросила водителя, проверила у него документы, а затем полезла в кузов, чтобы досмотреть груз. Это была нормальная практика, и Халлу было не в чем себя винить.
– Тоскливое местечко, верно? – обратился он к Борису.
– Тоскливое? Да что вы, друг мой, это же просто рай на земле! – загрохотал Карпов. – Если хотите узнать, что на самом деле означает слово «тоскливый», перезимуйте хотя бы разок в Сибири!
– Вас посылали в Сибирь? – нахмурился Халл.
– Да, но не в том смысле, что вы подумали. На протяжении нескольких лет я работал там оперативным сотрудником – в тот период, когда напряженность между Советским Союзом и Китаем достигла наивысшей точки. Секретные перемещения военных частей, сбор разведывательной информации – и все это в самом темном и холодном месте, которое вы только можете себе представить. Впрочем, – хмыкнул Карпов, – будучи американцем, вы не в состоянии представить себе ничего подобного.
Улыбка не оставила лица Халла, но это стоило ему невероятных усилий. К счастью, в подвал въехала еще одна машина, на борту которой красовался логотип Энергетической компании Рейкьявика. По какой-то причине этот фургон привлек внимание товарища Бориса, и он направился к тому месту, где тот был остановлен охранниками. Халл уныло поплелся следом за русским. В фургоне сидели двое мужчин в форменных комбинезонах.
Карпов взял путевой лист, который водитель за секунду до этого услужливо вручил одному из охранников, и просмотрел его.