Возвращение Борна
Шрифт:
Спалко посмотрел на нее с восхищением. Поистине, от внимания этой женщины не ускользнет ни одна мелочь! Затем резким движением он описал правой рукой широкую дугу и обрушил ствол пистолета на висок Борна.
– Я возьму это с собой, как сувенир о нашей первой и последней встрече.
Затем они с Аннакой покинули комнату.
Лежа на животе и отдирая кусок плинтуса, Хан лихорадочно работал маленькой фомкой из набора, который он получил от Оскара. Его глаза горели и слезились от газа, а легкие готовы были лопнуть из-за недостатка кислорода. Он понимал: в его распоряжении – всего несколько секунд, а затем газ сделает свое дело.
Наконец удача улыбнулась ему: часть плинтуса отломилась,
Протолкнув взрывчатку поглубже, Хан откатился к противоположной стене и нажал на кнопку пульта дистанционного управления. Грянул взрыв. Кусок стены обрушился, и в ней образовалась дыра внушительных размеров. Не дожидаясь, пока осядут клубы пыли и штукатурки, Хан кинулся в пролом и оказался в спальне Степана Спалко.
Солнце ярко светило в окно и отбрасывало яркие блики на зеркальную поверхность текущего внизу Дуная. Хан настежь распахнул все рамы на тот случай, если какая-то часть газа выберется из комнаты-душегубки и найдет путь сюда. Как только окна оказались открыты, до его слуха донеслись завывания сирен, и, поглядев вниз, Хан увидел стоящие перед зданием пожарные и полицейские машины, десятки суетящихся людей. Он отступил от окна, огляделся и попытался восстановить в памяти план этажа, который видел на экране компьютера в кабинете Хирна.
Когда ему это удалось, он повернулся лицом к стене, за которой, по его расчетам, должно было находиться загадочное пустое пространство. Стена была обшита полированными деревянными панелями. Одну за другой он стал обследовать их, поочередно прижимая к каждой ухо и простукивая костяшками пальцев. Третья панель слева оказалась потайной дверью и, после того как он нажал на нее, повернулась на сорок пять градусов, открыв вход в соседнее помещение.
Хан ступил внутрь и очутился в просторной комнате с черными бетонными стенами и полом, выложенным белой плиткой. В воздухе пахло кровью и потом, а прямо перед ним, пристегнутый ремнями к зубоврачебному креслу, истерзанный, окровавленный, сидел обнаженный до пояса Джейсон Борн. Хан смотрел на своего бывшего противника, на заляпанный кровью пол вокруг него. Руки, плечи, грудь и спина Борна представляли собой настоящее месиво: опухшие раны, покрытая волдырями от ожогов плоть. Две повязки, предохранявшие его сломанные ребра, были срезаны и валялись на полу, третья, наложенная непосредственно на тело, оставалась на месте.
Борн слегка повернул голову и посмотрел на Хана взглядом быка, выдержавшего бой на корриде, – израненного, но непобежденного.
– Я слышал второй взрыв, – едва слышно проговорил он, – и подумал, что ты погиб.
– И теперь – разочарован? – оскалился Хан. – Где он? Где Спалко?
– Боюсь, ты опоздал, – ответил Борн. – Он сбежал. Аннака Вадас – с ним.
– Она работала на него с самого начала, – сказал Хан. – Я пытался предупредить тебя тогда, в клинике, но ты не стал слушать.
Этот горький упрек заставил Борна тяжело вздохнуть и снова закрыть глаза.
– Мне было некогда.
– Тебе, как я погляжу, всегда некогда выслушать то, что тебе хотят сказать.
Хан подошел к Борну, и у него перехватило горло. Он понимал, что должен немедленно отправляться по следу Спалко, но что-то связывало его, не позволяя сдвинуться с места, уйти отсюда. Он продолжал рассматривать увечья, нанесенные этому человеку Степаном Спалко.
– Теперь
Хану было ясно, что более удобной возможности ему не представится. Темная жажда мести, которую он так долго пестовал в своей душе, которая стала его единственным другом и соратником, которая день ото дня росла, питаясь живущей в нем безбрежной ненавистью, все еще никак не хотела умирать. Она требовала от него уничтожить Борна и почти одержала над ним верх. Почти… Он почувствовал импульс, который начался где-то внизу и стал подниматься к правой руке, побуждая ее к действию, но этот импульс прошел мимо сердца и поэтому тут же угас.
Хан резко развернулся на каблуках и вышел в роскошную спальню Спалко, а менее чем через минуту вернулся со стаканом воды и целым набором предметов, которые позаимствовал в ванной комнате. Поднеся стакан к губам Борна, он слегка наклонил его и ждал до тех пор, пока тот не опустел. Как будто помимо собственной воли, его руки расстегнули пряжки ремней, подарив свободу лодыжкам и запястьям Борна, а затем принялись обмывать и дезинфицировать его раны.
Борн молча наблюдал за действиями Хана, не отрывая ладоней от ручек кресла. Как ни странно, сейчас, получив свободу, он ощущал себя еще в большей степени обездвиженным, чем тогда, когда был пристегнут ремнями. Он не отрывал взгляда от Хана, тщательно изучая каждую черточку его лица. Неужели он действительно видит перед собой рот Дао и свой собственный нос или это всего лишь иллюзия? Если перед ним действительно его сын, Борн обязан увериться в этом; он обязан узнать, что произошло на самом деле. И все же он по-прежнему испытывал потаенный страх, какую-то необъяснимую неуверенность. Мысль о том, что он вступил в смертельную схватку с собственным сыном после долгих лет, в течение которых считал его погибшим, была невыносимой. Но столь же невыносимым было и молчание, воцарившееся сейчас. Поэтому Борн заговорил на другую тему – постороннюю, но представлявшую первостепенный интерес для них обоих.
– Ты хотел знать, что задумал Спалко, – заговорил Борн, дыша медленно и глубоко, поскольку каждое прикосновение тампона с антисептиком заставляло его испытывать острые спазмы боли. – Он похитил оружие, изобретенное Феликсом Шиффером, портативный биораспылитель. И еще Спалко каким-то образом удалось прибрать к рукам Петера Сидо – эпидемиолога, работавшего в клинике, – и получить от него начинку для зарядов.
Хан отбросил в сторону пропитавшийся кровью марлевый тампон и взял чистый.
– И что же это такое?
– Может, сибирская язва, может, геморрагическая лихорадка… Точно не знаю, но, без сомнения, какой-то смертоносный вирус.
Хан продолжал обрабатывать раны Борна. Пол вокруг них был уже усеян красными от крови кусками марли.
– Для чего ты рассказываешь мне все это? – с нескрываемым подозрением поинтересовался Хан.
– Потому что знаю, каким образом Спалко намеревается использовать это оружие.
Хан на мгновение оторвался от своего занятия и поднял глаза на Борна, а тот, встретившись с ним взглядом, испытал чуть ли не физическую боль. Сделав глубокий вдох, он продолжал:
– Спалко очень ограничен во времени. Он страшно торопился убраться отсюда. Поэтому несложно сделать вывод…
– Антитеррористический саммит в Рейкьявике.
Борн кивнул:
– Это – единственное логичное предположение.
Хан встал, подошел к шлангу, повернул кран и ополоснул руки, глядя, как с них стекает розовая вода, кружась водоворотом, прежде чем исчезнуть в огромной решетке водостока.
– Вероятно, ты прав.
– Я пойду по их следу, – сказал Борн. – Сложив воедино все кусочки головоломки, я понял, что Конклин спрятал Шиффера, а заодно – Вадаса и Молнара потому, что ему стало известно о планах Спалко. В доме Алекса я нашел его блокнот, а в нем – кодовое название этого биораспылителя: NX-20.