Возвращение Черноснежки
Шрифт:
Он с радостью вспоминал вчерашний день, воскресенье, когда впервые за долгое время трое старых друзей играли вместе.
Если не считать одного момента, когда Харуюки имел неосторожность подключиться к туристической сети во время подъема на Новую Токийскую телебашню и был вызван на дуэль (которую он выиграл, воспользовавшись преимуществом высоты), день прошел очень классно и без малейших неприятностей.
После решающей битвы трехнедельной давности Харуюки и Такуму в тот же день вместе пришли к Тиюри и там, в ее комнате, рассказали ей все – абсолютно все.
Почему Такуму признался ей два года назад, почему Такуму с тех самых пор постоянно бился лбом об стенку, почему Харуюки и Такуму только что дрались друг с другом, вываливая наружу самые глубокие свои чувства.
Тиюри долго отказывалась верить в существование «Brain Burst».
В конце концов Харуюки и Такуму «ускорились» и быстро сделали всю домашку, которую в тот день задали Тиюри, – тогда она признала, что все это правда; однако затем возникло еще более серьезное препятствие.
Когда Такуму рассказал о бэкдоре, который он получил от своего Родителя – синего Бёрст-линкера, капитана своей секции кендо, – и о том, как он заразил им нейролинкер Тиюри, та взорвалась с мощностью, в несколько раз превзошедшей ожидания Харуюки, и вышвырнула их обоих из комнаты с воплями, что она их ненавидит и их дружбе конец.
Всю следующую неделю Тиюри с ними не разговаривала; однако она провела это время, размышляя над чувствами Такуму со своей колокольни, и решила в конце концов, что отчасти и по ее вине Такуму сделал все это. Так что она простила Харуюки и Такуму с условием, что они купят ей столько самых дорогих парфе [25] , сколько она сможет съесть.
Откровенно говоря, Тиюри и Такуму и сейчас еще держались друг с другом немного скованно.
Но Харуюки верил, что со временем все уляжется.
25
Парфе – холодный десерт из замороженных взбитых сливок с сахаром. В зависимости от конкретного рецепта туда могут добавляться также мороженое, ваниль, фрукты, шоколад и т.д.
Потому что Харуюки и Такуму спустя десять лет наконец-то стали относиться друг к другу так, как хотела Тиюри, – как настоящие лучшие друзья.
Нет – даже больше, чем лучшие друзья.
Сейчас Сиан Пайл и Сильвер Кроу образовали тандем и плечом к плечу сражались в легионе Черноснежки.
Зарегистрировавшись в больничной сети и поздоровавшись с медсестрой, с которой он за это время полностью подружился, Харуюки на предельной разрешенной скорости направился к палате на верхнем этаже больницы.
Выйдя из того самого лифта, которым он воспользовался во время дуэли, Харуюки направился вдоль линии-указателя к нужной палате (номер он уже получил по е-мэйлу).
В руке он держал букет, состоящий из только начавших распускаться цветов розовой гипсолюбки и тропических водяных лилий – их цвет был ближе всего к черному из всего, что он смотрел. Сейчас был не сезон, так что цена была запредельной, и он потратил все свои жалкие сбережения, которые откладывал на покупку новой игры; но все равно желание купить ее уже пропало. Потому что более интересной игры, чем «Brain Burst», в мире просто не могло существовать.
Всего через несколько минут ходьбы линия-указатель перед его глазами стала совсем короткой и кончилась.
Он стоял в юго-восточной части верхнего этажа, а прямо перед ним была дверь одноместной палаты.
– Эмм…
Харуюки сглотнул и принялся прокручивать в голове слова, которые он сейчас скажет.
«Поздравляю»… пойдет? Нет, ее же пока не выписали, так что это будет немного странно. «Молодец»… ни в коем случае. «Давно не виделись»… тоже не годится. Я ведь каждый день встречаюсь с ней в сети. Эммм, ааах, что же мне делать?
Шшух.
Дверь перед ним внезапно скользнула вбок, и Харуюки в замешательстве отпрыгнул.
Изнутри раздался сердитый голос:
– Эй, сколько еще ты собираешься заставлять меня ждать? Быстро давай заходи!
– С… слушаюсь!
С этим жалким возгласом Харуюки на ватных ногах прошел в дверь, изо всех сил втягивая голову в плечи.
Услышав звук закрывшейся за ним двери, он осторожно поднял глаза.
И тут же – вся просторная палата, панорама за окном, даже большая кровать – все это исчезло.
Перед глазами Харуюки была лишь девушка, которую он не видел живьем уже три недели, – девушка в миленькой розовой пижаме и черной кофточке.
Она, похоже, немного похудела. Кожа, и прежде белая, потеряла еще больше цвета и стала почти прозрачной; волосы, всегда переливавшиеся шелковой волной, были собраны в две толстые косы; левая нога была целиком в гипсе.
Но.
Эти глаза – большие черные глаза, словно запечатлевшие в себе черноту ночи, приветствовали Харуюки таким же сиянием, как и прежде.
С улыбкой, подобной только что распустившемуся цветку, Черноснежка чуть хрипловатым голосом произнесла:
– Привет… давно не виделись, Харуюки-кун.
– А-ага.
Все слова, которые он продумывал, из головы вылетели начисто; Харуюки лишь кивнул и заморгал.
Секунд десять они просто смотрели друг на друга; наконец Харуюки пришел в себя и, сделав несколько шагов вперед, протянул букетик.
– Э… это, пожалуйста, возьми, хоть он и маленький.
– Спасибо, – сказала Черноснежка и взяла букет в руки. Поднесла к лицу и вдохнула аромат.
– «Блэк лотус», да. Буду ждать с нетерпением, когда они распустятся. Прости, ваза вон там, не мог бы ты налить воду и поставить цветы?
– Нет проблем!
Харуюки взял вазу с прикроватного столика и набрал воды из-под крана в углу палаты, потом поместил в вазу свой букет и вернулся обратно.
Вновь повисло молчание.
Первой разорвала их сцепившиеся взгляды Черноснежка. Внезапно надев строгое выражение лица, она негромко откашлялась и твердым голосом произнесла:
– Так… хочу услышать от тебя отчет по вопросу, о котором мы говорили раньше. Садись вот сюда, пожалуйста.