Возвращение Черноснежки
Шрифт:
Бросив правую руку на край кровати, словно падая туда, Харуюки наконец понял.
Эта комната – палата с микромашинами, где лежит Черноснежка.
И Черноснежка подключена к больничной сети. Поэтому, как только Харуюки начал дуэль, включился режим автоприглашения зрителей и Черноснежка появилась на арене.
– …Семпай.
Пробормотав это слово хриплым голосом, Харуюки протянул свою потрепанную правую руку и осторожно прикоснулся к щеке Черноснежки.
Слова потекли изо рта, будто прорвало плотину. И слезы вновь навернулись на глаза.
– Я… я не смог тебя защитить. Я не смог защитить твою мечту, твое желание. Я не смог сделать то, чего ты от меня ждала.
Слеза, выкатившись сквозь щель в полуразбитом шлеме, упала на щеку Черноснежки, превратилась в крохотную искорку и исчезла.
– «Я смогу измениться»… так я думал. Я смогу измениться с помощью твоих слов, твоей доброты, твоих чувств… Но все напрасно. Это не вина моего аватара… Наверно, он заключает в себя все мое бессилие. И Сильвер Кроу получился таким из-за меня. Потому что я не смотрю на небо, смотрю только под ноги, живу на коленях.
Харуюки осторожно перекатился всем телом и прижался к плечу Черноснежки.
– Я хотел отправиться туда. Туда, где ты… Высоко в небо, где ты так легко машешь крыльями. Выше… быстрее… куда подальше от этого болота, от этой реальности… вдвоем с тобой…
Всхлипнув, Харуюки выдавил последние слова.
– Я хотел… лететь.
…ТУК.
Будто отвечая его голосу, раздался еле слышный звук.
ТУК. ТУК.
Звук доносился из груди Черноснежки, к которой Харуюки припал щекой. Тихий, еле уловимый – но все же этот ритм звучал у нее в груди. Биение сердца.
Сейчас, в ускоренном состоянии, невозможно услышать биение реального сердца. Но это просто не могла быть слуховая галлюцинация. Отчаянно напрягая слух, Харуюки наконец понял.
Это – биение воли Черноснежки. Прямо сейчас она отчаянно сражается. Находясь на грани жизни и смерти, она держится изо всех сил. Эта воля к жизни и превратилась в сердцебиение, доносящееся до Харуюки на виртуальном поле боя.
– …Да, верно… – пробормотал Харуюки. И новые горячие слезинки потекли по его щекам. В голове его эхом прозвучали слова, которые Черноснежка когда-то ему сказала.
«Сила – не просто слово, обозначающее достижение победы».
Я совсем не понимал, что значит быть сильным. Ничегошеньки не зная, я лишь завидовал другим, а сам сдавался.
– «Сила» не в том, чтобы непременно выиграть…
Даже если я уродлив. Даже если я нелеп. Даже если в итоге я проиграю, шлепнусь на землю, в грязь.
Черноснежка, Блэк Лотус, выжила в смертельной схватке с другими королями и, затаив дыхание, укрылась в маленькой сети. Но не из трусости, не потому что она боялась. А потому что она не сдалась. Потому что она никогда не опускала головы.
– …Просто «сопротивляться». Смотреть в небо даже после того, как упадешь на землю… вот единственное доказательство того, что ты сильный. Правильно… семпай?
Ответа не было.
Но Харуюки явственно ощутил сильное биение и в своей собственной груди.
Пульсация его сердца сигналом отправилась в мозг.
И вновь его душа и его воля, готовые противостоять бедам, ускорились.
Пока в его груди остается это биение –
– Я еще могу стоять… я еще могу сражаться!
Эти слова Харуюки выкрикнул, обращаясь и к себе, и к Черноснежке.
Вцепившись правой рукой в край кровати, он вложил все силы в левую ногу и встал, шатаясь.
Мелкие блестящие кусочки брони снова посыпались с тела. Но пульсация, родившаяся в груди, жарко разошлась по израненным рукам-ногам, заставив их дрожать.
Внезапно –
Множество лучей ослепительно-белого света вырвалось из трещин в броне.
Одновременно с этим броня на спине разом осыпалась; ощущение было такое, будто ее сдуло. Харуюки распахнул глаза и, откинув голову, изогнулся назад.
На ближайшей к нему стене висело большое зеркало. Может, это было волшебное зеркало, которое соединяло эту комнату с соседней – комнатой наблюдения в реальном мире. Сейчас, как и кровать, оно изменилось, обросло со всех сторон черным железным терновником.
В середке зеркала отражалась Черноснежка на окантованной шипами кровати, а рядом – сам Харуюки.
Все его тело было в ужасном состоянии. Левая рука и правая нога отломаны посередине, поперек груди – широкие трещины. Трещины, похоже, были и на спине, и оттуда доносился какой-то хруст. С каждым хрустящим звуком вылетали искры и отваливались крохотные кусочки брони, и –
– ?!
В полном обалдении Харуюки смотрел, как какие-то белые сверкающие штуки медленно-медленно выдвигаются из его спины и справа, и слева.
Это были как будто две тонких, длинных металлических пластины. Мечи?..
Едва Харуюки успел так подумать, как две торчащих в стороны металлических штуковины, с шумом вспоров воздух, развернулись, описали полукруг. Десяток тонких металлических игл отделился от основания каждого мечеподобного протуберанца.
Это… это не оружие, а…
…крылья.
Почти секунду Харуюки стоял, застыв на месте.
Горячо!!!
Ощущая страшный жар, расходящийся по всей спине, Харуюки распрямился, будто пытаясь его оттолкнуть.
Стоя на коленях, корчась, он отступил на несколько шагов и съежился, обхватив плечи единственной рукой.
Пожалуй, ощущение было не как от высокой температуры; словно сгусток чистой энергии, запечатанный внутри его спины, извивался, пытаясь вырваться.