Возвращение чувств. Машина
Шрифт:
– Она высока и стройна?
– О, да!
– Пышноволосая шатенка?
– Ну… наверное, да. Только сейчас, скорее, седая.
– У неё огромные миндалевидные карие, или почти чёрные, глаза?
– Да! Когда она выпила своего зелья, они такими и стали.
– И мелодичный, очень нежный голос?
– Наверное, в молодости он таким и был. А сейчас он несколько хрипловат… Впрочем, довольно приятен, и… глубок. – она подумала, что и правда, голос гадалки напоминал больше всего голос профессиональной оперной примадонны, – Да, запоминающийся голос.
– Что ж. Воистину мир тесен. Похоже, вам, сударыня,
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ничего. Только то, что она действительно очень знаменитая гадалка. Была.
– Вот жалость-то! А я даже одним глазком на неё не взглянула! А что, она действительно такая красивая? И предсказывала точно? – влезла Мария, но Пьер не торопился отвечать, так как в это время выдерживал пристальный взгляд Катарины. Он, как тактичный джентльмен, сдался первым, подняв глаза к потолку, и почесав сильно заросший подбородок.
– Ну хорошо. – тоном прокурора сказала Катарина, – Любопытство наше ты разжёг просто замечательно. Теперь рассказывай. Наше внимание гарантировано.
Пьер посмотрел теперь в пол, словно надеясь найти там подсказку, как теперь выкручиваться. Ничего там не обнаружив, вздохнул. Произнёс, адресуясь тоже к полу:
– Она знаменита, да уж… – после паузы он всё же продолжил, глядя уже на них:
– Она была очень известной гадалкой и предсказательницей уже лет в тридцать. А особенно знаменитой она стала после скандала с его высочеством Карлом Валуа. Говорят, трибунал святой церкви даже приговорил её потом к сожжению на костре за колдовство. Заочно.
Уж его высокопреосвященство постарался: приговор, материалы дела – всё было подготовлено в лучшем виде. Однако она смогла скрыться. Наверное, её дар помог ей избежать ареста или поимки.
И вот с тех пор о ней не было ни слуху, ни духу, пока вашей милости не стало угодно снова набрести на неё. Хм. Поговаривали, она предсказала какую-то гадость Людовику Святому – насчёт его детей. Дескать, век их правления будет недолгим…
Она была смела и довольно беспечна вначале – наверное, надеялась на высокое покровительство: всё-таки сам брат нашего теперешнего короля – его высочество Карл Валуа, я почти уверен, был её любовником. И, говорят, она даже родила ему… Правда, в этом я не так уверен… Но их связь длилась долго: несколько лет – поэтому к концу она расхрабрилась.
Однако его высочество, когда дело дошло до скандала, открестился от неё. Хотя, опять-таки по слухам, сам же и помог ей с ребёнком скрыться в Германии. Это всё было лет двадцать… нет, чуть меньше, назад. И с тех пор, как я уже сказал, её никто не видел, и не слышал ничего о её судьбе…
– А я-то почему ничего этого не знаю?! – возмущённо перебила Мария.
– Это просто. Суть скандала знали лишь несколько человек, до остальных дошли только искажённые слухи. Помнишь, лет восемнадцать назад я ездил по делам в Тур?
Там я встретил земляка, который тогда находился в услужении у конюшего его высочества мессера Валуа. Он был кое-чем мне обязан. Мы хорошо… отметили нашу встречу, и он, чтобы показать, какая он теперь важная шишка, похвастался – рассказал мне обо всей этой истории.
Интересных и пикантных подробностей оказалось много.
– Ну, извини, извини мой дорогой! Пожалуйста, рассказывай – я буду молчать!
Пьер с Катариной, иронически улыбаясь, переглянулись. Они уже вполне обходились без слов, когда Мария в очередной раз обещала помолчать…
– Ладно, тебе повезло. Молчать не придётся. – смилостивился Пьер,– Рассказывать-то, собственно, больше нечего. Только слухи и сплетни от разных людей – поговаривали, что она будто бы видит людей насквозь, читает, словно книги… И не было случая, чтобы то, что она предсказала, не сбылось так или иначе… И вот ещё что: я помню, как наш земляк описывал её: что она чертовски хороша, очень умна. Но – со странностями. Настоящая ведьма, одним словом. Хотя… если бы не дурацкое предсказание, могла бы и дальше тянуть денежки с мессера Карла, оставаясь ещё долго его содержанкой, и забросив подальше опасное ремесло гадалки.
Он, хоть и брат короля и вельможа до мозга костей, в свои двадцать пять совсем потерял из-за неё голову… А так – получается, что она потеряла всё: и деньги, и связи, и кров. Словом, как в поговорке: язык мой – враг мой.
Впрочем, по слухам, Германия – её родина. Значит, ей и там было бы неплохо.
– Как это, Германия – родина? Ведь она так чисто говорит по-французски? – видя, что он не собирается продолжать, спросила Мария.
– А ты-то откуда это знаешь? – возмутилась Катарина, – А-а, так ты подслушивала?
– Н-н-у… был грех, – ничуть не смутившись, ответила её няня, – Должна же я знать, каких глупостей она вам понапредсказывает?!
– И ты всё слышала? А я-то распинаюсь, рассказываю ей!..
– Нет, ну не всё, конечно… То есть, в начале-то её голос было слышно хорошо. Потом всё тише, тише, слов уж не разобрать… А потом я слышала словно какой-то гул, монотонное бормотание… И оказалось, что на этом кресле так хорошо спится… Особенно, после целого дня на ногах!
– Так. С вами, благородный рыцарь, всё понятно. – Катарина снова повернулась к Пьеру, – Похоже, с тех пор она не очень-то разжилась, раз ей приходится опять работать гадалкой. Палатка у неё совсем ветхая, вещи, которые я видела, годятся только для помойки, и сама она, к сожалению, выглядит старой, бедной и больной. К тому же она… пьёт.
– Ничуть этому не удивляюсь. Пила она и в молодости, причём явно больше, чем надо. Может, поэтому и сболтнула лишнего… Да и предсказания её всегда были мрачноваты и неприятны – кому ж приятно про себя правду слушать. Поэтому, если она продолжает предсказывать в том же духе, что и двадцать лет назад, у неё не может быть много клиентов… Или поклонников.
– Это почему ещё? – Мария явно была удивлена бедностью такой сильной колдуньи.
– Как – почему? Кому же приятно слушать о гадостях и неприятностях, которые с ним случатся, да ещё знать, что сделать с этим ничего нельзя! Да ещё платить за это деньги? Нет, люди любят слушать о приятном и радостном… А она, кажется, считала, что главное – не поливать мёдом, а предупреждать.