Возвращение Дестри
Шрифт:
Чет».
Последнюю фразу он приписал с некоторой долей сомнения. Конечно, было бы ошибкой считать, что Дестри навсегда останется таким. Нет, думал Бент, безобидным Дестри долго не будет. И не то чтобы он его боялся, просто когда-то давно вычитал в какой-то книге, что настоящая любовь посещает женщину лишь однажды. Почему-то эта фраза глубоко поразила его и запомнилась надолго. Сейчас Честер чувствовал, что стал как будто ближе Чарли Дэнджерфилд. Может, это случилось потому, что он единственный не отвернулся от Дестри, и она высоко оценила это. А если мечта его
Он послал мальчишку отнести письмо. Потом отправился вниз, чтобы отыскать Гарри и пригласить его на ужин.
Но Дестри нигде не было. Слуга сообщил: он ненадолго вышел и просил передать Бенту, что хочет немного подышать воздухом. Однако Гарри не оказалось ни на заднем дворе, ни в саду перед домом.
Скорее всего, решил Бент, бедняга отправился в город. Должно быть, его на части раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, страх, с другой — зависть к тем, кто может себе позволить беззаботно пить и веселиться. Наверное, умирал от желания оказаться среди этой легкомысленной толпы, чтобы хоть ненадолго вырваться из липкой паутины собственной трусости!
А в эту минуту Гарри Дестри крался вниз по главной улице Уома, стараясь избегать ярко освещенных мест, быстро перебегал с одной стороны улицы на другую, чтобы все время оставаться в тени, пока наконец не добрался до района, где сияли огнями салуны. Выбрал среди них «Глоток удачи», приблизился к нему, и вот тут-то проказница-судьба, никогда не упускающая случая сыграть с кем-нибудь злую шутку, послала ему навстречу Дада Кросса, который как раз собирался уходить, поэтому столкнулся с Дестри прямо в дверях.
— Ух ты, кого я вижу! — заорал Кросс. — Паршивая собачонка опять на свободе! А ну, ступай домой, пусть хозяин посадит тебя на цепь! Иначе тут, в Уоме, с тебя живо шкуру сдерут!
Еще не договорив, он шагнул вперед. Похожая на лопату ладонь с размаху опустилась на лицо Дестри, и тот, словно жалкий щенок, отлетел в сторону, растянулся на земле. Так и остался лежать, беспомощный, не делая даже попытки подняться. Одна половина его землисто-бледного лица побагровела от удара, мутные глаза растерянно шарили по лицу мучителя, когда пьяный Дад Кросс с широкой ухмылкой склонился над своей жертвой, собираясь врезать ей еще разок.
На счастье Дестри в эту минуту рядом появился шериф Динг Слейтер и преградил дорогу Кроссу, ткнув указательным пальцем прямо в его багрово-красную физиономию.
— А ну-ка, убирайся отсюда, да поживее! — велел он.
И Дад Кросс бесшумно растворился в ночи, словно привидение.
После этого шериф наклонился к Дестри. Беспомощность и отчаяние, написанное на его лице, против воли тронули сердце Слейтера.
— Гарри, — по-отечески обратился он к нему. — Ну скажи, какого черта ты валяешь дурака и шляешься по улицам?! Послушайся совета, старина, иди-ка лучше домой. Ты меня слышишь?
— Да, — прошептал Дестри. — Да, я вас
Шериф невольно содрогнулся — на него смотрели совершенно пустые, мутные глаза, полные того безысходного отчаяния, которое бывает у затравленного зверька. Он круто повернулся на каблуках и поспешил прочь, беззвучно ругаясь сквозь зубы, впервые в жизни проклиная ту законодательную систему, которую вынужден был защищать.
А Дестри, которого будто влекла вперед какая-то таинственная сила, медленно поднялся, рывком распахнул дверь и вошел в салун.
Здесь было шумно. Не меньше дюжины завсегдатаев сидели, облокотившись на стойку бара. Не успел Гарри войти, как раскрасневшиеся лица мгновенно повернулись в его сторону и любопытные глаза уставились на него. Однако уже в следующее мгновение интерес к нему угас, и Дестри больше не видел ничего, кроме равнодушных спин. Казалось, мало-помалу о его присутствии забыли.
Все это было ему не совсем понятно. Осторожно пробравшись между столиками, он уселся в самом дальнем конце зала и откинулся назад, почти слившись со стеной. Ему принесли выпить, но, забыв про стакан, Дестри тупо уставился в пространство и погрузился в размышления.
В прежние времена все эти люди охотно пили и веселились за его столом. Но жалость, которую он вызывал сейчас, заставила их отвести глаза от павшего героя. И если во время беседы кто-то случайно и встречался с тусклым взглядом Дестри, то, смутившись, старался побыстрее отвернуться.
На бывших приятелей присутствие Гарри в салуне действовало как-то угнетающе: веселье понемногу стихло, сами собой увяли разговоры. Вот разошлась одна компания. Следом за ней последовала другая, потом еще и еще. В конце концов, ведь это не единственное место в Уоме, где можно выпить и повеселиться, зато там никто не будет нагонять тоску. Увы, эти люди не понимали, что куда сильнее тоски их гнал прочь безотчетный ужас перед тем, как низко, не выдержав бремени унижений, может пасть некогда храбрый человек!
Хозяин салуна вовсе не был ни злым, ни жестоким, но и у него вырвалось невольное проклятие, когда он вышел в зал и с удивлением обнаружил, что тот опустел, а возле стойки больше не теснятся подвыпившие завсегдатаи. Даже не пытаясь сдержать негодования, хозяин ткнул пальцем в сидящего за столом Дестри и оглушительно заревел:
— Ты, послушай! А ну, допивай и выметайся отсюда!
— Конечно, — кивнул Гарри и уставился на кабатчика все с тем же робким, застенчивым видом, который привел того в некоторое замешательство.
Вдруг из дальнего конца зала прогремел чей-то голос:
— Эй, оставь его в покое! Неужели не понятно, что у бедняги не все в порядке с головой?
— Меня от него тошнит, — проворчал хозяин с притворным отвращением, которого он вовсе не испытывал.
Вернувшись за стойку, он плеснул себе виски, за которое тут же и расплатился. А в это время верзила, сидевший в дальнем конце зала, двинулся к Дестри и, неуклюже пробравшись между столиками, заговорил с ним. После того как старые знакомые обменялись приветствиями, Дестри поинтересовался: