Возвращение гангстера

Спиллейн Микки

Выбрав время между вспышками молний, я снова поднялся наверх к первой площадке и, когда раздался гром, выбил рукой стекло, рассчитывая, что звук этот утонет в грозовых раскатах. Еще секунда — и вот, я уже внутри. Все старые дома имеют сходную планировку, и мне не стоило особого труда выбраться на лестничную площадку. По лестнице, крадучись и вздрагивая от каждого шороха, я добрался до второго этажа.

По левую сторону от меня находилась закрытая дверь. Она была перекошена, и в щель я увидел, что цепочки внутри нет. Конечно, дверь

заперта, но это не проблема. Надо только действовать быстро и точно, — времени исправлять ошибки уже не будет. Против меня профессионалы, прошедшие специальный курс обучения, и, конечно, они не будут сидеть сложа руки и ждать у пока я сам к ним приду.

Как можно осторожнее, зажав в руке пистолет, я прижался к двери. По ту сторону кто-то сдавленно всхлипнул, и грубый мужской голос с иностранным акцентом тут же отреагировал: «Тихо ты!» Определить акцент я сразу не смог.

Всхлипнули еще раз, и я понял, что не ошибся. Это точно была женщина, а женщина здесь могла быть только одна. На этот раз ответил другой мужской голос с таким же акцентом: «Леди, я заставлю вас замолчать!»

Он не шутил. Я услышал звук отодвигаемого стула, после чего мужчина повторил свою угрозу, и в этот момент я, снеся замок выстрелом 45-го калибра, настежь распахнул дверь, да так, что она с треском стукнулась о стену и одна петля оторвалась.

Они отпрянули, и я успел заметить, что рядом с одним из них наготове лежит пистолет. С первого же выстрела я превратил его лицо в кровавую кашу, а пока второй вытаскивал из-за пояса свой «люгер», я прострелил ему грудь. Падая на спину, он смог лишь воскликнуть: «Алекс!» — и тут же скончался, прежде чем его голова стукнулась о радиатор отопления. Я не стал любоваться этим зрелищем, а быстро выстрелил еще трижды в пол, пару секунд выждал, выскочил на лестничную площадку и бегом спустился вниз.

Все это заняло у меня не более десяти секунд, и я успел прийти первым. Тот, кто стоял на улице, вошел внутрь с неосторожностью внезапного удивления и забыл все правила. Он вспомнил их довольно быстро, но было уже поздно: дуло уперлось ему в Шею сзади. Его коленки подкосились, потому что тут он понял, что все это не игра и не учение и что жить ему осталось несколько минут.

— Наверх, — приказал я и пошел вслед за ним, не отводя дула пистолета от его позвоночника. Он тяжело дышал, а когда увидел тех двоих на полу, его стошнило прямо на собственный костюм.

Карин Синклер лежала на кровати, все еще завернутая в белую больничную простыню. На ноги ей было небрежно наброшено грязное одеяло, руки связаны на животе. Лодыжки тоже связаны, концы бечевки прикреплены к металлической раме кровати. Она уже пришла в сознание, смотрела широко открытыми глазами, и... теперь она была поистине прекрасна. Не спуская пистолета со своего нового знакомого, я вытащил из кармана бритву и перерезал бечевки. Не сводя с меня глаз, она улыбнулась.

Теперь я наконец взглянул в лицо человеку, который пришел

с улицы.

У них в глазах всегда читается ожидание смерти. Это скучный стеклянный взгляд, вялый и бессмысленный, потому что они прекрасно понимают, что человек с пистолетом в руках тоже знает, что сейчас произойдет. Они не могут говорить от страха и потому не лгут. Все, что им остается, — это надеяться на быстрый и легкий конец, который кажется им благом по сравнению с перспективой лежать в корчах на полу с огромной раной в животе и ждать, пока жизнь мало-помалу не покинет тело и темнота не заглушит боль.

— Где... Манос Деккер? — спросил я его. Изо рта у него текла слюна. Он повернул голову и посмотрел на кровавое месиво на полу. Снаружи снова сверкнула молния, на этот раз совсем близко, и тут же раздался гром.

— Он... — Тут парень замолчал, вспоминая, видимо, подзабытые правила. Он сглотнул, утер рот и решительно стиснул губы.

Я поднял пистолет и заставил его заглянуть в черную дыру.

И он заглянул. И он увидел, как взводится курок, и почувствовал запах пороха и крови в комнате. И тогда он сказал:

— Он пошел за... этой штукой.

— Куда?

Я знал, что он не врет, потому что страх вновь вернулся к нему, и он беспомощно развел руками. Страх был слишком велик, запах крови слишком силен, и он не мог врать.

Я подошел к нему поближе и заставил его повернуться.

— Посмотри на этого, Он машинально взглянул на труп на полу, тот, у которого ничего не осталось от лица. И тогда я размахнулся и с такой силой огрел его пистолетом по голове, что из рассеченного виска фонтаном брызнула кровь. Он без звука упал, да так, что чуть не поцеловал безлицый труп, лежавший у радиатора.

Тогда я вернулся к Карин и спросил:

— Очень больно было?

— Да нет... нет. Они... они выжидали.

— Ты можешь идти?

— Могу попробовать.

— Давай я попробую тебя донести.

— Да нет, я уж сама как-нибудь.

— Понимаешь, нам надо отсюда валить. Еще не все кончилось.

Она осмотрела себя и села, спустив ноги на пол. Лицо ее перекосила было гримаса боли, но тут же и исчезла.

— Подожди минутку, — сказал я ей. Зарядив «люгер», взятый у одного из лежавших на полу, я дал его ей в руки, сам побежал наверх, выбрался через окно и по пожарной лестнице поднялся на крышу, где оставил свой плащ. Схватив его, я бросился обратно.

Женщины, они все одинаковые. Могут спокойно смотреть в лицо смерти, но публично обнажиться — никогда. Она стыдливо улыбнулась, когда я помогал ей завернуться в мой плащ, и вслед за мной спустилась по лестнице. Мы вышли через подъезд типографии и оставили дверь незапертой, чтобы другим не пришлось себя слишком утруждать. Я нашел телефонный автомат и набрал номер Шаффера. Как только я представился, нас тут же соединили.

— Ирландец, ты где? — спросил он.

— Под Бруклинским мостом, у типографии Морта Гильферна.