Возвращение Ибадуллы
Шрифт:
…Лабораторное исследование установило, что в доставленной Тургунбаеву корзинке были отравлены только шесть персиков в нижнем ряду и три — во втором ряду сверху. Остальные оказались безвредными.
Наутро поступили сведения о скоропостижной смерти Мохаммед-Рахима. Две нити связались в одну. Отравленные плоды ученому принес человек, оставшийся незамеченным. Его приметы описывались настолько сбивчиво, что нельзя было решить, тот ли это человек, который являлся к секретарю Тургунбаева, прикрывшись поддельной бумажкой,
Поиск по горячему следу не дал результатов.
Глава вторая
КЛЮЧИ РАЯ
I
Веранда в доме Исмаилова освещалась слабой лампочкой. Исмаилов не спеша поднялся по лестнице.
— Кто приходил? — нетерпеливо спросил Хамидов.
Исмаилов не ответил. Он прошел в комнату, зажег там свет и посмотрел на себя в большое зеркало на дверце платяного шкафа. Он был доволен собой, уважал свое лицо и фигуру. Выйдя на веранду, он присел рядом с Сафаром и спросил его:
— Ты уверен, что твой порошок хорошо действует?
— Попробуй сам, если тебе надоела жизнь.
— Приходили от Тургунбаева, — сказал Исмаилов. Он произнес эти полные скрытого смысла слова безразличным голосом. Сафар молчал. Хамидов дернулся и шепнул:
— Зачем? А? Зачем?
По мнению Исмаилова, Сафар слишком много считался с Хассаном. Пусть теперь Сафар увидит, что Хассан совсем не такой большой храбрец и значительный человек, каким кажется.
— Меня спросили, съели ли в моем доме те персики и не болен ли кто-нибудь.
Хамидов кашлянул, чтобы прочистить себе горло:
— И ты не полюбопытствовал, Садык, почему это тебя вдруг спрашивают?
— Ты считаешь меня дураком, Хассан, — возразил Исмаилов своему другу. — Я деловой человек. Меня спросили, и я ответил.
Взвешивая предположения, мужчины надолго замолчали. После продолжительного размышления Сафар спросил:
— Кто видел, что Тургунбаев дал тебе персики?
— Его секретарь, он сам положил мне персики в платок, я не хотел к ним прикасаться.
— Кто-то другой попробовал тургунбаевские персики, — сделал вывод Сафар. — Если бы он сам их съел, его секретарь растерялся бы и не так быстро вспомнил о тебе, Садык. Ведь Тургунбаеву персики дал не Хассан, а секретарь. На нем — тень, его заключили бы в тюрьму.
Опять наступила напряженная пауза, которую никто не хотел нарушить. Сафар спросил:
— Где ты взял персики, у кого? Купил где?
— Взял в саду у Суфи Османова.
— И этот Суфи тебя знает? Плохо.
— Нет, — возразил Исмаилов. — Я не совершил ошибки. Суфи мой родственник и обязан мне. Я давал ему деньги и выручил из беды. Он еще и сегодня не расплатился со мной.
— Хе, — презрительно сказал Сафар. — Ненависть должника
— Этого он не узнает.
— Почему?
— О покушении будут молчать так же, как молчали бы о причине смерти. О таких вещах не следует рассказывать, а коммунисты умеют хранить тайну.
— Однако причину смерти собаки Мохаммед-Рахима не сумеют скрыть, и садовник тебя предаст, — настаивал Сафар.
— Не сможет, даже если захочет, — возразил Исмаилов. И он, тонко скрывая свое торжество, рассказал о сцене, разыгранной им в кабинете Тургунбаева.
— Да, — согласился Сафар. — Ты прав, и все, сделанное тобой, мудро. Даже если этот Суфи догадается, он не сможет ничего сделать тебе. А ты легко докажешь, что он доносит на тебя, чтобы избавиться от долга. Ты его опозоришь, как клеветника. Мы можем думать о другом.
«Этот большой толстый человек, который любит праздно болтать, в деле умен и изворотлив», — решил Сафар.
— Итак, — возобновил разговор Сафар, — нам мало одного врага, как Мохаммед-Рахим. Должны умирать правители городов, и люди должны обсуждать их смерть. Американцы говорят: это расшатывает основы государств.
Исмаилов и Хамидов ничего не ответили, и Сафар задумался. Учителя в американской школе объясняли ему и другим, что яд хорошее, но неверное средство. Его легко пустить в ход, но дальше он слеп и может попасть не тому, кому назначен. Но американцы указывали разные способы войны с помощью яда…
— Откуда берет воду Бохасса? — спросил Сафар.
— Из водоема, — ответил Хамидов, желавший принять участие в разговоре.
— А как туда поступает вода?
— Течет открытым арыком, как везде. Водоем чистят, и он не похож на наши старые хаузы.
— Ты говорил мне, Хассан, и ты говорил, Садык, что в Бохассе живут разные видные коммунисты. Пусть же меч ислама падет на их головы и на головы их жен и детей! — решительно сказал Сафар. — Хассан! Ты пойдешь. Ты опустишь в воду то, что я тебе дам. Этой же ночью! А теперь слушайте меня, правоверные!
И, желая подкрепить дух своих приверженцев, влить новое мужество в их сердца, Сафар прочел Хамидову торжественное напутствие:
— Мудрый и знаменитый мулла Шейх-Аталык-Ходжа и другие учителя ислама учат: спешите совершать дела веры. Кто убьет одного коммуниста, тот войдет в рай. Кто двух лишит жизни — возьмет с собой жену, если захочет. Кто умертвит трех, тот введет всю семью и даже возьмет из ада родителей, если они не были удостоены милостью бога. А воин ислама, уничтоживший более трех коммунистов, будет принят в Эдеме, как хозяин райских садов. Иди, Хассан! Населяй ад нечестивцами. Люди, вы совершаете великое в священном Аллакенде!