Возвращение к началу Книга 10
Шрифт:
Само собой пришло убеждение, что именно тут странник убил владыку. Стало не по себе. Эл по настоящему, впервые, пожалела, что страдания Дмитрия вернули ей способность остро сопереживать. И так сложно теперь отделить впечатления видений от собственного душевного смятения.
На поверхности было холоднее, чем в воде, дул несильный ветерок холодный и влажный, она замерзла. По одежде струйками стекала вода.
Как Эл не представляла себя сухой - трюк не удавался. Реальность стала осязаемой и не поддавалась ее влиянию. Раздеться было не самым разумным поступком, но нельзя разводить огонь, эта сторона озера
А вдруг горцы ушли? Поскольку она странно себя чувствовала, не ощущая больше пространство, пришлось осторожничать.
Эл раскладывала одежду так, чтобы ветер продул ее. Пришлось потерпеть, но еще до полной темноты ветер просушил ее рубашку.
Свернувшись калачиком, она постаралась забыться, но пережитое терзало ее, не давая покоя. В воображении попеременно возникали то Гай, то странник в зеркале, то старый владыка, то Мартин, то бородач на перекрестке. Она поняла, что не успокоится, пока ее сознание не ассимилирует эти впечатления, слишком мощные силы задействованы в этом, слишком древний пласт она копнула. Отгонять их и избавиться от них, значит, что-то упустить. Вместо того, чтобы дать воображению блуждать от картины к картине, она стала тщательно вспоминать события, а поскольку ей уже не требовалось принимать в них участие, она могла размышлять спокойно. В случае с Гаем ей не стоило брать на себя всю вину, она бессознательно привыкла отвечать за тех, кто тянулся к ней, но случай с Гаем особый. Очевидно, что странник посетил его после забвения, а если это был не он, а она. Ее назвали духом, что вполне сейчас соответствовало обстоятельствам видения. Она думала, что только созерцает картины, как сон, и не очнулась от этого, а Самадин предупреждал, что такие мысли могу вернуть ее назад. Видение затянуло ее, а она не утратила связи со своей реальностью и путала Гая с молодым Димкой. Вот она уже осталась без ботинок, совсем как когда-то на острове. И похоже, что остров обладает той же возможностью к трансформации себя. Он реагирует… на… ВОСПОМИНАНИЯ!…
Ветер поменялся, Эл сменила позицию, подыскав в сумерках место у высокого обломка стены. Сон бы ей сейчас помог. Но сон не шел.
В темноте раздалось знакомое ворчание и сопение. Тела коснулась знакомая на ощупь шкура.
– Нашел.
Что-то шлепнулось к ногам. Ее сумка!
– Спасибо.
– Эл добыла свой плащ и благодарно завернулась в него.
– Замерзла ужасно.
Возня продолжилась, и Эл скоро оказалась окутана мощными лапами, от зверя шло приятное тепло, она блаженно выдохнула.
В его присутствии ей стало уютно, мысль перестала метаться, воображение отказалось рисовать прежние картины и Эл, словно, впала в беспамятство.
Ее разбудил шорох шагов. Шли двое, один остановился, другой приблизился.
Она открыла глаза. Было утро, вдали, среди деревьев виднелась гладь озера, которое с безмятежностью зеркала отражало начало нового дня.
Так ведь осень!
Она была в одежде, в плаще, с сумкой через плечо.
Шум шагов приближался.
– Это здесь, - раздался тихий незнакомый голос.
– Вам виднее, - этот голос она знала. Охотник.
По шороху шагов
– Ты бывал здесь?
– Да, - ответил охотник.
– Бываю, когда вас здесь нет, когда вы не устанавливаете свои правила.
– Для нас это место священно.
– Тем, что владыка тут странника убил? Нашли, что почитать, - проворчал охотник.
– Ты не понимаешь, старик. Мне это место дорого, потому что я знал его.
– Поэтому ты сюда приходишь? Остальным - запрещено, - старик ехидничал.
– Они - профаны.
– И почему жрецы вашего народа так заносчивы?
– Потому что мы знаем истину.
– Знавал я одного знатока истины, который не кичился этим.
– Ты опять о своем мальчишке?
– Он не мальчик, а девица.
– Да, перестань. Знаток истины. Полез на гору и сгинул. Болтовня.
– Она встретила там зверя. В этом все дело, - упирался охотник.
– С тех пор как убили зверя, поменялось течение силы, а в наших поисках произошел сдвиг.
Они говорили о ней. Зверь погиб? Тогда кто был ночью рядом? Другой.
Они остановились у остатков полукруглых ступеней. Они не ощущают ее присутствия.
– Здесь когда-то был зал, - незнакомец распростер руки и повернулся вокруг своей оси.
Это был мужчина, по виду и одежде средних лет. На его куртке, внешне похожей на ее собственную, были нанесены знаки. Длинные волосы были связаны на затылке шнуром, а голову покрывало подобие шляпы из мягкой ткани.
– Ты так давно живешь, что все помнишь?
– пошутил охотник.
– Эх, темный ты человек. Здесь когда-то был дворец владыки. Не такой роскошный как сейчас, тот другой. Над нами были ярусы комнат, башня. Башня была там, у скалы, ее сила до сих пор питает это место. Я видел изображения. Старый владыка был скромнее, и в собственных удобствах, и в потребностях, и в требованиях к смертным. Этот мир был частью ВСЕГО, а не собственностью, как сейчас.
– Ты же служишь нынешнему владыке?
– Я только исполняю его волю, - тон незнакомца стал недовольным.
– Я такая же часть этого мира, как и он.
Они замолчали. Она хорошо их видела в щель между камнями. Охотник безразлично присел на кусок поваленной стены, а его спутник бродил среди развалин, скрестив на груди руки, в задумчивости.
– Не знаю, что сегодня утром потянуло меня в эти места. Каждый раз ощущаю тут тоску. Все могло быть по-другому. Если бы Бариэль тогда выжил… Может быть, тот, кого встретил ты - новый странник? Вот и Тиотим уверял меня, что встретил новенького. Тогда все придется начинать сначала. Кто опять согласится отдать себя ради будущего? Все это - невероятно.
Он шумно вздохнул.
Она почувствовала еще. В глубине леса был отряд, один из отряда быстро шел к ним. Эл пришлось опять искать укрытия, на этот раз она свернулась в клубок за невысоким валуном - цельным куском некогда существовавшего фундамента. Вот почему она выплыла к этому месту. Ее влечет на старые места.
Подглядывать было все труднее. Теперь она слушала, и голос приближавшегося третьего был ей знаком.
– Учитель! Зеркала в ночи видели вторжение! Я бы догнал вас раньше, но не заметил, как вы ушли, - это был голос Тиотима Мелиора.