Возвращение к себе
Шрифт:
– Чтобы я любила, – грустно ответила Соня.
– Ничего, стерпится – слюбится. Там глядишь, ребёночка родите.
И Соня решилась при условии, что Вася уволится из армии, и они уедут к нему на родину, чтобы никогда больше не видеть этого Городка, где каждое окно, каждое дерево и каждая скамейка напоминали Соне о несостоявшейся любви. Соня надеялась, что замужество и перемена места помогут ей забыть Павла.
В Казахстан они уехали весной. Как отец не отговаривал Соню, понимая, что её скоропостижное замужество было опрометчивым, непонятно чем вызванным шагом, она стояла на своём. Махнув рукой, они с Лидой, обливающейся слезами, собрали девочку в дорогу. Лида догадывалась о причине, но молчала, не желая расстраивать мужа.
Молодые
– Заходите, гости дорогие, – поклонилась мать в пояс сыну с невесткой. – Здесь ваш дом теперь. Скоро соседи пожалуют, а там и свадьбу сыграем. Не гоже без свадьбы-то.
Соню удивила речь и манера обращения – какая-то очень домашняя и добрая. «Может и ничего, притрёмся, слюбимся», – подумала Соня.
После весеннего праздника жизни начались обычные будни. Вася в рабочем комбинезоне и кирзовых сапогах уходил утром в МТС. Вечером, уставший, возвращался домой. Соня из кувшина «сливала» ему над тазом, кормила ужином, и они ложились спать. Муж, пахнущий потом и машинным маслом, наваливался на Соню, вскрикивал, кусал подушку, чтобы не слышала мать, затем поворачивался к Соне спиной и засыпал. Соня долго лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к усиливающему храпу мужа.
Осенью в телогрейке и высоких резиновых сапогах Вася утром уходил в МТС. Вечером, уставший, возвращался домой. Соня «сливала» ему над тазом, кормила ужином, и они ложились спать. Муж, пахнущий потом и машинным маслом, наваливался на Соню, вскрикивал, кусал подушку…
Зимой в тулупе и валенках Вася утром уходил в МТС. Вечером…
Когда муж засыпал, Соня, едва сдерживая слёзы, глухо рычала, закрывая рукой рот, чтобы не разбудить тётю Ганю. Как Соня ни старалась, но пересилить себя и называть свекровь «мамой», она не смогла. Сошлись на нейтральном – тётя Ганя.
С каждым днём жизнь с Васей становилось всё хуже и хуже, нетерпимее и нетерпимее. Единственной отдушиной была её работа в поселковом детском садике. Здесь у Сони появилась подруга – детсадовская медсестра – весёлая Натаха. Протянув руку «лодочкой» она так и представилась в первый день знакомства. Натаха была крепкая розовощёкая дивчина. Её родители, одни из первых целинников с Украины, гордились своей дочерью и подыскивали ей достойного жениха. Натаха с матерью – самые голосистые запевалы посёлка – славились ещё и своим хлебосольством. В женихи отец прочил главного агронома, недавно приехавшего по распределению института из Харькова. Но худенький паренёк в очках никак не заинтересовал Натаху. Зато рослый Вася нравился Натахе давно. Она с нетерпением ожидала каждого его приезда в отпуск. Её закадычная подружка Танька, влюблённая в Васю со школы, потеряв надежду, вышла замуж за его друга и растила уже троих детей. Когда Вася с Соней появился в посёлке, сердце Натахи едва не остановилось. На свадьбе гулял весь посёлок. Голос главных запевал почти всю ночь вёл за собой послушный хор. Гости не могли налюбоваться Васиной гордостью – молодой женой. Всю застольную ночь Натаха крепилась, дружно запевала с матерью очередную величальную, но, вернувшись под утро домой, наплакалась до синяков под глазами. И всё же Натаха решила подружиться с Соней, особенно, когда выяснилось, что и работать им придётся вместе.
Ревность пожирала Натаху, но, познакомившись поближе, она поняла, что Соня не любит Василия. «Как же можно не любить такого парня! – недоумевала она. – Зачем же нужно было выходить за него замуж?». Открытие, сделанное Натахой, вселило в неё некоторую надежду. При встречах с Васей она так и сверлила его своими огромными глазищами, чем приводила парня в смущение. Соня догадывалась о чувствах Натахи и искренне не знала, чем ей помочь, вспоминая свои собственные душевные терзания.
Тем временем в детском садике дела у Сони шли хорошо. Малыши полюбили новую воспитательницу, а она, в свою очередь, любила своих воспитанников и надеялась, что с появлением своего ребёнка и в их семье дела наладятся. Но беременность не наступала, и свекровь начала подозрительно поглядывать на красивую невестку. Задумался и Вася. Только он знал о тех страданиях, которые Соня испытывала в критические дни. Тогда он становился мягким и заботливым и не требовал от неё близости. Однажды муж, видя в очередной раз её мучения, предложил отвезти Соню в город к врачу. Соня согласилась. Мучительные боли, и отсутствие беременности начали её тревожить всерьёз.
Домой Соню не отпустили, а оставили в больнице на обследование. Вася вернулся один. Встревоженная мать начала свои неуместные расспросы, когда Васе и без того было тяжко.
– Девка-то больная, небось, – причитала мать.– То-то гляжу всё пустая и пустая.
– Вот подлечится, – отмахнулся Вася, – и всё наладится.
– Как же наладится, – расходилась тётя Ганя. – Писала тебе, какая красавица Танька была. С детства по тебе сохла. Теперь уж давно замужем, детей трое, а ты всё бобыль-бобылём, хоть и при жене.
– Ну, хватит, мать, и так тошно.
Тётя Ганя, в сердцах пнув ногой, стоявшие в углу валенки, ушла к себе. Василий налил стакан водки и, не закусывая, опрокинул в себя. Потом сел, подперев рукой щёку, и задумался. «Паву-то он себе привёз, а дальше-то что? Не любит она его. Может, потому и детей нет, что рядом с ним, как бревно лежит. Он всё ждёт ласки какой-никакой от неё, или хоть когда в постель позвала бы. Нет. Думает, не вижу, как глаза зажмуривает. Если б она по-другому, так и я с ней по-другому бы. Не знает она, каким я могу быть. На руках носил бы. Цветами полевыми засыпал, если б ребёночка родила».
Забирали Соню через месяц, когда вовсю журчали весенние ручьи, и ослепительное солнце над Великой степью согревало её необъятное пространство. Новости были неутешительные. После месячного обследования и лечения консилиум врачей вынес свой приговор – детей у Сони не будет. Никогда! Вот это «никогда» взорвало Соню. «Как это – никогда! Вон сколько малышей в домах малютки без мам. Неужели мы не сможем взять ребёнка и воспитать его?»
Вася уцепился за эту идею, надеясь, что такое решение сможет наладить их семейную жизнь. Слишком давно и сильно он любил Соню. Соня была как наваждение, как морок, от которого он не мог избавиться. И ни за что на свете он не хотел её потерять, поэтому был готов на всё что угодно, лишь бы удержать Соню рядом.
Первым желанием матери, когда она узнала об их решении, было проклясть обоих. Доводы сына она выслушала молча, потом плюнула на пол, растёрла войлочной тапкой и как отрезала:
– Да делайте вы, что хотите, – и заперлась в своей комнате.
* * *
Подходящего малыша ждали почти три года. Юрке было несколько месяцев, когда Соня забрала этот тёплый комочек из дома малютки. Ребёнка оформили без проволочек, потому что она имела «специальное дошкольное образование и ребёнок попадал в полноценную семью». Но того, на что надеялся муж, не случилось. И хотя по утрам в любую погоду Вася бежал на молочную кухню за детским питанием, появившийся ребёнок семью не скрепил, а разъединил ещё больше. Теперь Соня была занята только малышом и совсем не подпускала мужа к себе, ссылаясь на усталость. В семье начались скандалы. Масла в огонь подливала мать. Она ничего не имела против этого черноглазого тихого малыша и даже порой сидела с ним, скрывая собственную радость, ребёнок всё же был чужим.