Возвращение капитана Фьючера

Гамильтон Эдмонд Мур

— Ты нашёл то, что искал? — спросил Эзра. — Тайну происхождения человеческой расы?

Курт покачал головой. Он ответил неопределённо:

— Многое произошло. Неприятности, почти случившееся крушение, обычные опасности. Нам повезло, что мы вернулись.

Он неожиданно улыбнулся улыбкой, которая старалась казаться непринуждённой, но на самом деле таковой не была.

— Вы двое сможете мне доверять? Мне нужно кое-что сделать, и я хочу, чтобы вы оба немедленно вернулись на Землю. Я буду рядом и вскорости расскажу вам всё, что вы хотите узнать.

Джоан встала. Она обняла Курта и заглянула

ему в глаза.

— Ты боишься, — сказала она. — Боишься за меня, за нас, если мы останемся здесь. Почему?

— Чепуха, — в его насмешливом ответе была неубедительная сердечность. — А теперь иди, Джоан, — он посмотрел на Эзру, находившегося за её спиной, взглядом, полным глубокого смысла. — Отвези её обратно, Эзра, ладно?

Мозг заговорил своим сухим механическим голосом.

— Курт прав, Джоан. Нам нужно многое сделать с образцами, которые мы привезли с собой. Ты будешь только мешать.

— Конечно, — громко прогудел Грэг, обращаясь к ней. — Тебе будет неинтересно разглядывать кучу старых камней и прочего хлама.

— Прекратите лгать мне, вы все! — гневно воскликнула Джоан.

Она оглядела их — капитана Фьючера и невероятную троицу его товарищей. Она заметила, что даже в ярких, насмешливых глазах Ото затаилась тёмная тень.

— Вы боитесь. Каждый из вас. Вы боитесь за нас с Эзрой, иначе не захотели бы, чтобы мы улетали. Вы привезли что-то с собой, вот и всё! Вы привезли что-то с собой и боитесь этого. Так боитесь, что не осмеливаетесь никому сообщить о своём возвращении.

Никто не ответил ей. И в гнетущей тишине лаборатории под кратером Тихо Джоан и Эзру Гурни коснулось дуновение страха — чёрное и леденящее дыхание ужаса из-за межгалактических бездн.

Эзра заговорил, спрашивая их всех:

— Что вы там обнаружили?

Курт Ньютон медленно ответил.

— Кое-что из истории Древней расы, древних людей. Мы надеялись найти их, но не смогли. Они ушли давным-давно, в какую-то отдалённую часть Вселенной. Старая империя отступала к своему неизвестному центру, как отступал Рим после своего падения. Но мы нашли миры, где они жили. Миры пустынных, безмолвных городов, миры смерти, миры тайн.

Мозг сказал в своей чёткой, бесстрастной манере:

— Мы нашли много записей и надписей на языке Старой империи — так называемом денебианском языке, который мы уже могли читать. Они были наполовину уничтожены, наполовину стёрты временем. Но даже эти стёртые записи рассказывали странную, грандиозную историю.

Словно человек, преследуемый мечтой, гораздо более великой, чем он сам, Курт Ньютон начал рассказывать их историю. Склонив вперёд рыжеволосую голову, устремив взгляд за пределы времени и пространства, он начал говорить:

— Кое-что из этого вы уже знаете. Вы помогли нам разгадать тайну человечества в звёздных мирах нашей галактики, пока мы не обнаружили, что ответ лежит ещё дальше, за пределами космического пространства. Что ж, теперь мы знаем, что ответ лежит даже за пределами Андромеды. Но мы многому научились.

— Мы знаем, как человеческая раса, Древняя раса, пришла из неизвестного места рождения и распространилась по всей Вселенной. Старая империя, которая владела целыми галактиками, как мы владеем мирами. Мы знаем даже некоторые подробности — о том, как Древняя раса боролась за превосходство с инопланетными империями, существовавшими до появления человека, такими как линиды.

Его губы плотно сжались. Он снова произнёс это слово, очень тихо.

— Линиды. Мудрые и ужасные существа, которые были до человека и которые были так близки к тому, чтобы остановить продвижение его империи — так близки к тому, чтобы уничтожить всё человечество. Они были великими и гордыми, линиды. Они веками владели целыми галактиками, прежде чем появились маленькие ползучие двуногие. Им не понравилось такое вторжение.

— Где-то там, в галактике Андромеда, много веков назад произошла последняя битва между линидами и людьми. И наши далёкие предки одержали в ней победу. Вот что мы нашли — полустёртые записи, разрушенные памятники той многовековой борьбы. Это, а также загадочные подсказки, которые лишь увеличили тайну нашего расового происхождения.

Курт Ньютон некоторое время молчал, словно вновь переживая тот азарт, с которым он искал разгадку той великой тайны. Трое его странных товарищей молча смотрели на него.

Эзра Гурни снова ощутил силу связи между членами команды Фьючера. Он и Джоан никогда не смогли бы, даже несмотря на всю силу своей любви к ним, до конца проникнуться этой внутренней связью четверых. Всегда, пусть и немного, но он и она будут чужаками.

Джоан тихо сказала:

— Ты нашёл там нечто большее, чем знания. Ты мог бы рассказать мне об этом, Курт. Потому что я не уйду.

— Да, — сказал Эзра. — И я тоже. Мы ещё ни разу не отступали перед опасностью.

Измученный взгляд капитана Фьючера обратился к Саймону Райту.

— Что мне делать, Саймон?

Мозг ответил:

— Они приняли решение. Это то, чего они хотят.

— Очень хорошо, — сказал Курт.

Его руки легли им на плечи, крепко сжав их. Он улыбнулся, и на этот раз улыбка была очень усталой, но не вымученной.

— Я должен был догадаться.

Затем он повёл их через большую центральную комнату лаборатории, огромное круглое пространство, вырубленное в лунной скале и заставленное всевозможной аппаратурой. От главного помещения отходили коридоры и комнаты поменьше. Жилые помещения, камеры с припасами, коридор, который вёл к ангару с их кораблём — «Кометой».

Два маленьких странных зверька, совершенно непохожих друг на друга, подбежали к Джоан и Эзре и бешено запрыгали вокруг их ног.

На напряжённом лице Эзры промелькнула мимолётная улыбка.

— Я вижу, у вас с Грэгом всё ещё есть домашние животные, Ото.

Джоан не могла не остановиться из-за них. Еек, серый, мордастый, питающийся металлом лунный щенок, и Оог, маленький белый толстячок-мимикрик, были ей дороги. Но даже их весёлое приветствие не смогло развеять её страх.

Два маленьких зверька отпрянули от неё, когда увидели дверь, к которой их вёл Курт Ньютон, дверь в одну из небольших комнат. Питомцы попятились, как будто в страхе, когда он открыл эту дверь.