Возвращение Кауранги
Шрифт:
Адриен Квимбе доплыл до подземного перехода неподалеку от площади Святого Петра. Здесь он уселся на ступеньку, с удовольствием наблюдая, как толпа прохожих разделяется на два потока, чтобы вежливо обогнуть его. Проходя мимо, все смущенно отводили глаза. Лишь одна девушка в широком сарафане и с какими-то цветами в волосах, присела рядом и с беспокойством спросила:
– С вами все в порядке? Я могу вам чем-нибудь помочь?
– Можешь, – ответил Квимбе. – Отсоси у меня и дай пять евро.
Девушка испарилась, но вскоре с тем же вопросом подошли двое полицейских. Им он не стал предлагать отсосать, а сказал, что просто присел отдохнуть. Удовлетворившись ответом, полицейские отвалили, после чего появился работающий в переходе нищим румын. Он не стал задавать вопросов о здоровье, а просто сказал:
– Встал! Свалил! Второй раз не повторяю.
Сквозь толпу прохожих Адриен Квимбе рассмотрел в глубине перехода несколько внимательно смотрящих на него глаз. Решив, что он уже достаточно отдохнул, Квимбе встал и пошел дальше своей дорогой.
Вскоре он оказался на улочке, одна сторона которой была заставлена старинными каменными домами под красной черепицей, а другая представляла собой усыпанный маргаритками зеленый холм. Здесь было красиво и спокойно. Из одного здания, утопающего в тени деревьев, доносилась негромкая музыка и приятные запахи. Ресторан. Даже джавайнский ресторан. Однажды в Вене, пользуясь осенней непогодой и отсутствием куртки – а полученный от волонтеров пуховик он оставил на скамейке неподалеку – он выклянчил у посетителей джавайнского ресторана 58 евро. Это был его личный рекорд! Сейчас, конечно, не осень, но попробовать стоит.
К ресторану подкатил шикарный синий кабриолет, из которого вышли двое: коренастый белобрысый парень в очках и чернокожая девушка. Адриен Квимбе развязной походкой направился к ним.
– Э, слышь, сестра! – крикнул он, протянув руку, но не в просящем, а в требующем жесте. – Дай-ка пять евро. Дай пять евро, и я пойду своей дорогой. А, сестра? Пять! А лучше десять!
Девушка была, очевидно, очень впечатлительная, как раз такая, каких любят попрошайки. Она с искренним сочувствием посмотрела на Квимбе, на его красные от наркоты глаза и приложила пальцы к вискам.
– Дай десять евро! – продолжал требовать ободренный ее реакцией Квимбе.
Девушка сделала знак своему спутнику, отвернулась и быстрым шагом вошла в ресторан. Парень вынул из кармана несколько монет, подошел и ссыпал их в протянутую руку.
– А теперь, друг, иди домой, пожалуйста! Давай, давай! – в его голосе не было угрозы или страха. Он спокойно ждал. Квимбе повернулся уходить, но сделав несколько шагов, остановился возле большой глиняной вазы с цветами недалеко от входа в ресторан. Полюбовавшись, он все-таки решил напоследок помочиться в нее.
Сидящие на террасе посетители отвернулись. К писающему нахалу уже бежал со всех ног Мирча, старейший и единственный, не считая хозяйки, глухонемой сотрудник, выполняющий в ресторане функции вышибалы, дворника, грузчика и много чего еще, но очкарик жестом остановил его, указав на проезжающий по улице патрульный автомобиль. Мирча замахал руками, привлекая внимание полицейских.
Квимбе закончил мочиться как раз в тот момент, когда двое полицейских вышли из машины.
– Эй, приятель, закругляйся, туалет окончен, – беззлобно сказал один из них, но второй, толстый и внешне довольно неуклюжий, уже подошел к так и не успевшему застегнуть штаны хулигану сзади, схватил его за локоть, слегка толкнул, чтобы тот инстинктивно отшатнулся, а затем легким изящным приемом айкидо перебросил его через спину. Ноги Квимбе в спущенных штанах мелькнули в воздухе, и вот он уже лежит на асфальте лицом вниз. Продолжая начатое движение, полицейский упал коленом на крестец поверженного хулигана, а открытую ладонь поместил на его затылок. Неуловимое движение, еле слышный хруст – и тело Адриена Квимбе, последний раз вздрогнув, безвольно расползлось по земле.
Вся эта сцена не заняла, наверное, и секунды, так что никто из наблюдавших ее не понял сразу, что же произошло. Но менее всего это понял, очевидно, сам толстый полицейский, потому что он, продолжая давить коленом в спину убитого им человека, оторопело, с выражением неподдельного ужаса смотрел на свои ладони.
6. Вопросы веры
– Комиссар, при всем уважении к вам, и при всей симпатии, я не могу поверить в то, что это была случайность. Ну не могу! Да вы и сами в это не верите! Я вас знаю не первый год. Ну признайтесь, чисто между нами, без протокола, ведь не верите? – страховой детектив Дино Вольперосса сгреб со стола фотографии из полицейского отчета.
– Дино, я же не святой отец, чтобы оперировать верой, – ответил комиссар полиции Изидоро Пьокорво. – Моя вера – это факты. А факты говорят о том, что это был несчастный случай. Согласен, случай в высшей степени маловероятный. Но не невозможный! Все когда-нибудь случается в первый раз. Вот оно и случилось! Так что дело я закрываю. Кроме всего прочего, таково распоряжение министра. Он сам мне звонил.
Дино Вольперосса медленно, уже в который раз перебрал фотографии, будто надеясь найти какую-нибудь упущенную деталь, какой-нибудь пиксель, который прольет свет на причину происшествия. Наконец он сочувственно цокнул:
– Не повезло чуваку…
Судьба подготовила для Джона Монтани, тело которого и было запечатлено на фотографиях, весьма изощренную смерть. В назначенный ею день все шло по обычному распорядку. В 11 утра Монтани явился в свой офис. Как всегда, его ближайшие сотрудники, сидящие за длинным столом с блокнотами наизготовку, сначала услышали его шаги, потом тяжелое дыхание, и наконец ощутили аромат дорогущего GenMarco39, в облаке которого их толстый босс вплыл в свой огромный кабинет. Все выпрямились и сосредоточились, потому что Монтани не имел привычки тратить драгоценные секунды, каждая из которых приносила ему немалый доход, даже на самые формальные приветствия.
– Продажи! – буркнул он, грузно плюхаясь в свое огромное hi-tech кресло во главе стола. Именно таким образом, без предисловий и разогрева, Джон Монтани открывал ежедневный рабочий брифинг. Так было всегда. Но в тот день… В тот день он успел издать лишь короткий визг.
Дино Вольперосса отложил фотографии и взял со стола заключение технической экспертизы.
«…Моментная нагрузка, – читал он, – вызванная резким опусканием тела на кресло, привела к тому, что выполненное из прочного пластика литое основание сиденья лопнуло по трем направлениям в районе крепления внутренней поддерживающей трубы. Сжатая до предела пружина телескопической системы резко освободилась, и под ее влиянием, многократно усиленным весом тела пострадавшего, продолжавшего по инерции двигаться вниз, внутренняя труба сорвалась с фиксаторов, пробила подушку и обшивку кресла и устремилась наружу. Она раздробила промежность пострадавшего, расположенные рядом органы и разорвала прямую кишку. Поскольку тело все еще продолжало опускаться, верхняя труба уперлась в неподвижную нижнюю трубу, и в результате еще больше проникла вглубь тела, пройдя брюшную полость и разорвав диафрагму, после чего прошила легкие и вышла наружу в районе ключицы. (см. заключение судебно-медицинской экспертизы). Таким образом, тело пострадавшего оказалось «нанизанным» вертикально на трубы телескопической системы кресла, опустившись до напольной колесной платформы, в каковом состоянии его и застали прибывшие полицейские. Смерть наступила в результате интенсивной массивной кровопотери…».