Возвращение лорда Гленрейвена
Шрифт:
Неподалеку от конюшни на одной из бочек сидел Джем. Напротив, опершись о косяк двери, стоял Джона. Джем завел привычку хотя бы раз в день заходить к старику: ему импонировали его мудрость и спокойная, ласковая доброта.
В замке у северного моста я встретил не только старого хозяина Генри Самуэля, – рассказывал Джем. – Его сын Роберт с невестой как раз приехали навестить отца. Она славная девушка.
– У вас, видать, были и другие встречи, – задумчиво сказал Джона.
– Да, пару дней назад я виделся с мистером Винстедом, а сегодня утром заезжала миссис Флетчер с дочерьми и сыном.
– А Скью Перри? Слыхал, будто дочка-то у него замечательная девчушка. Будет кому-то доброй женой.
Джем вспыхнул.
– У меня еще много времени, чтобы решить этот вопрос. Как там наш годовалый? – Он резко сменил тему. – Тот самый, которого мы предназначали для графа Литчфилда?
– Этим занимается миссис Кастерс. Она как раз на днях послала графу письмо, чтобы он приехал и посмотрел лошадку. Неужели она не сказала вам?
Воцарилось молчание.
– Нет, – наконец отозвался Джем. – Я… Я не видел миссис Кастерс уже несколько дней.
– А стоило бы. По правде говоря, вид-то у нее не очень здоровый.
Джем участливо шмыгнул носом.
– Она заболела?
– Не думаю, чтоб так уж и заболела, а все равно на вид она очень бледная.
В конюшне снова воцарилась тишина. В который раз Джем почувствовал, что при воспоминании о Клавдии Кастерс и ее вероломстве внутри у него все сжалось. Да, нельзя ослаблять бдительность, иначе… Это почти смешно. В двадцать четыре года уже давно пора быть умнее. Ему казалось, что он уже хорошо усвоил: всецело отдавать себя кому-то не стоит. Это приведет лишь к страданию и разбитому сердцу. Да, некоторые мужчины были счастливы в любви. Им удавалось найти хороших жен или любовниц, которые заполняли их жизнь радостью и весельем, скрадывая часы одиночества. Но это – исключения, которые лишь подтверждают правила. История его семьи была трагичной из-за слабости характера его отца. Тетка и дядя, не задумываясь, вышвырнули его из дома, когда им стало неудобно его присутствие. И все другие, кого он любил, кому отдавал сердце, они тоже предавали его.
Как он мог все это забыть? Как мог потерять голову от очаровательной улыбки и ласкового взгляда? Он позволил ей стать частью его жизни и, что еще хуже – частью его души. Когда ее не было рядом, он чувствовал, как чего-то недостает. Слава Богу, что он так и не смог признаться ей в любви, – то-то было бы смешно!
Он вспомнил мучительное ощущение от чтения списков Эмануэля. Она предала его! Она играла им, играла профессионально, а он, который считал себя знатоком человеческих душ, попался в ее силки как мальчишка-подросток! Он поверил в искренность ее поцелуя, расценил его как чистое и невинное движение души, готовый отдать себя без остатка. Он вспомнил ее теплые мягкие губы, и это воспоминание болью отозвалось в сердце.
– Надеюсь, что ничего страшного с ней не случилось. – Джем постарался вернуться к реальности.
– Она замечательная леди, – продолжал старик.
Джем хмыкнул. Слова Джоны еще раз напомнили ему о ее вероломстве эти слова, словно капли яда, входили в его кровь.
Несколько минут Джона молчал, посасывая трубку и наблюдая за милордом.
– По мне, так она не сделала вам ничего дурного, – наконец убежденно произнес он.
– Ничего дурного?! – резко отреагировал Джем. – Но она…
– Она отказалась от Рейвенкрофта в вашу пользу, ведь так?
– Да, но…
– Она не обязана была этого делать, верно? Я имею в виду, что она знала: без документов мистера Кастерса ваши шансы на успех очень невелики, и она могла бы спрятать эти документы и попытать счастья через суд. И, помнится, вы сами говорили, что, вероятнее всего, ей бы удалось выиграть дело.
– Это так, но она…
Он резко оборвал себя, потому что дверь в конюшню отрылась и на пороге показалась Клавдия.
– Я, кажется, помешала? – В ее глазах читалась тревога. – Я пришла… Джона, я думала, что ты один. – Она повернулась, чтобы уйти. – Я вернусь, когда…
– Ничего страшного, миссис Кастерс, – резко оборвал ее Джем, – я уже собирался уходить.
Он поднялся со своего места на бочке и направился к выходу. Проходя мимо, он случайно коснулся ее и отдернул руку, словно от огня. Он уже взялся за ручку двери, но обернулся и посмотрел в лицо Клавдии.
– Джона сказал мне, что вы написали графу Литчфилду о жеребце.
Тон его был абсолютно будничным, но, когда Клавдия встретила его взгляд, она просто физически почувствовала удар холодного презрения.
– Да, – тихо отозвалась она.
– Дайте мне знать, когда он приедет.
– Конечно. Вы… Вы сами будете вести дело?
Презрительная усмешка пробежала по его лицу.
– Нет, я просто хочу увидеться с ним. Наши отцы были друзьями. Я уверен, вы сможете вытрясти из него все до последнего гроша. Вы непревзойденный мастер в делах подобного рода.
Клавдия побледнела. Он мрачно посмотрел на нее и вышел.
Прошло несколько секунд, прежде чем Клавдия смогла повернуться к Джоне. Сейчас ей больше всего на свете хотелось найти укромный уголок и выплакать там свою боль и обиду. Однако усилием воли она постаралась, чтобы голос ее звучал как обычно.
– Я пришла поговорить насчет Морисона, нашего нового работника. Он… – Она вздрогнула и с ужасом почувствовала, что по щекам ее текут горькие слезы. Несмотря на все усилия, она все-таки не смогла сдержаться. – О Боже! – воскликнула она, закрывая лицо руками. – Прости меня, Джона, я просто не знаю, что со мной…
– Ну что ты, детка. – Джона обнял ее за плечи. – Видать, тебя что-то тревожит. Не бойся выплакать беду.
В следующее мгновение Клавдия уже рыдала на плече доброго старика.
Джем с треском захлопнул кухонную дверь и пошел по коридору по направлению к большому залу. Проклятие! Растерянное лицо Клавдии все еще стояло у него перед глазами. С какой стати он должен был щадить ее чувства после всего того, что она сделала? И почему так хочется обнять ее и заверить, что те жестокие слова, которые он сказал ей, не имеют никакого значения?
Он намеревался пройти в свой кабинет, но с некоторым раздражением заметил мисс Мелкшам, которая шла ему навстречу.