Возвращение Мастера и Маргариты
Шрифт:
Роланд улыбнулся ей:
– Примерно. Похоже, очень похоже! – и свистнул, призывая в путь. Кони сорвались с места, всадники вытянулись в цепочку и понеслись в звенящем безмолвии.
"Похоже, похоже!" – мчалось за Маргаритой эхо.
Так летели в молчании долго, пока печальные леса не утонули в земном мраке, увлекая за собой тусклые лезвия рек. Внизу появились нагромождения горных хребтов, светились смутно вековые снега, чернели пропасти, в которые не проникал свет. И все это двинулось на всадников, резко замедливших лет. Роланд осадил своего коня на каменистой, плоской вершине. Рядом беззвучно приземлились остальные. Бездонные провалы
– Вам туда, господа. Пора прощаться.
– Что там? – насторожилась Маргарита, не в силах оторвать глаз от притягивающего сияния.
– Заграница. Лично у нас въездной визы нет, – Роланд усмехнулся тонкими губами. – Не могу знать, как решится ваша участь в ТОМ самом ведомстве, но полагаю, вас ждут прелюбопытнейшие встречи.
– Выходит, нам предстоит суд? – догадался Мастер.
– Ну… – Роланд замялся, – скажем так: предстоят серьезные дебаты. Во всяком случае, к нам вас вряд ли направят.
– У нас будет выбор?
– Снова потянуло к излюбленным колебаниям? У вас будет достаточно возможности, что бы наделать новых глупостей. Вы ведь боитесь лишиться шанса на безрассудство? Вас все еще влечет риск?
Маргарита отрицательно покачала головой:
– Я боюсь только одного – разлуки.
– Уж будьте спокойны – вас никогда не разлучат, – Роланд печально улыбнулся. – И последнее замечание. Относительно той давней истории, что вспоминала Маргарита Валдисовна.
Маргарита вгляделась в лицо Роланда скрытое тенью так, что совершенно не возможно было разобрать выражения. – Вы имеете в виду роман о Понтии Пилате и Иешуа… вы как то упомянули, что мудрые богословы назвали ее "Евангелием от сатаны" и собирались привести контраргументы.
– Противоборство Иешуа и Пилата – вечный спор трусости и бесстрашия, непреклонности и компромисса, добра и зла. Трудный спор, но победил сильнейший – измученный, полуживой, вооруженный лишь своей верой в добро человек. Уверяю, друзья мои, сатана здесь никак не замешан. Поскольку заинтересован как раз в обратном.
– Но вы не сатана, экселенц! – живо воскликнул Мастер. – Вы лишь пользуетесь прикрытием этого ведомства.
Роланд зажал рот перчаткой и его плечи дрогнули.
– Не могу здесь шуметь, возможен страшнейший камнепад. Прощайте, мыслители. Согласитесь, мы неплохо провели время. – Его странное лицо в последний раз вспыхнуло и погасло, как на оборвавшейся кинопленке.
– Прощайте… – Мастер и Маргарита почувствовали, что между ними и свитой Роланда, словно шлагбаум, пала незримая черта. Они теперь стояли на камнях, их горячих коней поглотил мрак. Медленно, словно перрон за окном уходящего поезда, тронулась и поплыла во тьму пятерка всадников. Вот они превратились в темное пятно, слившись с окутавшей скалы тенью.
Какая–то сила легонько оторвала от земли и подняла влюбленных. Крепко держась за руки, мастер и Маргарита устремились вверх, с трепетом вглядывались в тайну. Чем теплее и ярче становился вокруг золотистый воздух, тем дальше уходила тьма, разливаясь и тая, подобно туману. Река нежности и любви омывала покоем. И Свет, животворящий свет, протекал сквозь пугливое бытие тел, бережно унося в неведомое их бессмертную Суть…
…Экселенц, их наградят покоем? – спросил Батон.
– Стоит надеяться.
– Возможен и вариант Света, –
– Не будем гадать. Нам не дано постичь ЕГО замысел, – сдержанно отозвался Роланд.
– А вы уверенны, что мы опекали и спасали именно тех, кто покинул Вечный приют много лет назад? Я приглядывался очень внимательно и не мог понять – они ли? Многое, конечно, очень многое совпало… И такая любовь… – задумчиво смотрел в след удалившимся ученый паж.
– Не узнаю вас, друзья, вы продолжаете плутать в догадках, вместо того, чтобы, наконец, заглянуть в информационный блок. Игра окончена, мы в праве открыть карты, – Волан поднял руку, призывая светящийся барабан.
– Не торопитесь, экселенц! Пожалуйста! – попросили все хором.
– Оставим крошечную лазейку иллюзии. Ведь именно приверженность ей придает людям несокрушимое обаяние, – сказал Батон.
– Беспечность и силу, – добавил Шарль.
– Отвагу и стойкость, – уточнил Амарелло.
– А любовь? – Зелла рассмеялась. – Сплошная иллюзия!
Воланд посмотрел на свою свиту, побарабанил длинными пальцами по крышке сверкающего лототрона, в котором лежал, рассыпая искры, один единственный шар, и оттолкнул его в пружинящую темноту.
– Те или не те? Какая в сущности разница!
ЭПИЛОГ
Но все–таки, что было дальше в Москве, после того, как на рассвете семнадцатого августа Роланд и его свита покинули город? В смысле общего благополучия, как всем известно, ничего хорошего не случилось.
Сообщение директора "Музы" о сеансе психогенератора переполошило ответственные круги, а утечка информации взбодрила СМИ, объявившие о скором начале третьей мировой войны. Причем, люди трезвомыслящие, бранили астролога, не предсказавшего ничего подобного загодя, а люди имущие тайно от конкурентов законтачили на всякий случай с уфологом, охотно бронировавшим места для эвакуации на Сатурн. Однако, вскоре всем пришлось признать, что паника была поднята совершенно напрасно – медицинская экспертиза признала Пальцева психически нездоровым.
Альберт Владленович от дел отстранился и передал полномочия руководства "Музой" любимцу публики Барнаульскому. Неблагодарный же Юлий отзывался о бывшем директоре плохо, намекал на инсценированный им грабеж марафона и огромные недостачи в кассе благотворительного гуманитарного фонда. Кроме того, по утверждению Барнаульского, именно озлобившийся Пальцев разослал ответственным государственным персонам поздравления с "Черным понедельником", сопроводив его парой ношенных теплых кальсон и брошюрой практических советов под названием "Как выжить в современной тюрьме".
Расследование, возбужденное по сигналу Пальцева, вообще властей разочаровало. Во–первых, никакой взрывчатки под Храмом обнаружено не было. Заваленные землей и камнем разветвления подземных лабиринтов лежали под слоями вековой пыли, не потревоженных ногой человека. Во–вторых, сведения об аппарате внушения оказались явно преувеличенными.
Лаборатория Ласкера, принимавшего участие в сомнительном заговоре, попала в круг пристального внимания компетентных органов. Но органы остались, практически, ни с чем. Материалы по психогенератору были отосланы на экспертизу в разные научные подразделения. Ученые сошлись во мнении, что имеют дело с псевдонаучной стряпней, если не с откровенной мистификацией, для коей, вспомнив сумасшедшего старика, придумали термин "птиценкриковщина".