Возвращение на родину
Шрифт:
А потому этот Франц надоедал барышне Марте своими ухаживаниями. Он так настойчиво преследовал ее на улице, что она стала выходить из дому только в случае крайней необходимости.
Господин Жан знал это. Уже не однажды он собирался проучить щеголя, пускавшего пыль в глаза в высшем обществе Бельцингена. Но всякий раз его удерживало нежелание впутывать в это дело имя барышни Марты. Вот коли она станет его женой и этот тип не прекратит своих преследований, — тут уж он сумеет поставить его на место! До той поры не следовало обращать внимания на его ухаживания. Лучше было избегать инцидента, который мог бы ранить хрупкую девушку.
Однако недели три тому назад руки барышни Марты для лейтенанта Франца уже просили. Его отец, полковник, явился к господину де Лоране и представился ему. Причем не преминул упомянуть о большом состоянии, титулах и блестящем будущем Франца. Человек он был грубый, вояка, привыкший командовать (все хорошо знают, что это такое), не допускающий ни колебаний, ни отказа, то есть настоящий пруссак от плюмажа до кончика шпор.
Господин де Лоране поблагодарил полковника фон Граверта за оказанную честь, сказал, что весьма польщен его выбором, но что ранее данные обязательства делают этот брак невозможным.
Получив вежливый отказ, полковник удалился, раздосадованный неудачей своей миссии [65] . Лейтенант Франц был глубоко уязвлен. Ему было небезызвестно, что Жан Келлер, такой же немец, как и он, принят в доме господина де Лоране в том качестве, в каком ему, Францу фон Граверту, отказано. Отсюда возникла ненависть, и даже больше чем ненависть — желание отомстить, для чего, несомненно, ожидался лишь подходящий случай.
Тем временем молодой офицер, движимый ревностью, а может быть и злобой, не перестал докучать барышне Марте. Вот почему с того дня девушка решила больше не выходить на улицу не только одна, что допускалось немецкими обычаями, но даже и с дедушкой, и с госпожой Келлер, и с моей сестрой.
65
Миссия — здесь: поручение, задание.
Вот все, что стало мне потом известно. Однако вам я решил рассказать это сейчас.
Что касается приема, оказанного мне в доме семейства де Лоране, то трудно было желать лучшего.
— Брат моей милой Ирмы не может не быть нашим другом, — сказала мне барышня Марта, — и я рада, что могу пожать ему руку!
И представьте себе, я не нашелся что ответить! Право, в тот день я был глупее, чем когда-либо. Страшно стесняясь и смущаясь, я молчал. А она так дружески протягивала мне руку!.. Наконец я взял ее и едва пожал, словно боялся сломать. Что же вы хотите! Бедный сержант!
Потом все пошли прогуляться в сад. За разговором я немного пришел в себя. Говорили о Франции. Господин де Лоране спрашивал меня о надвигавшихся событиях. Он, похоже, опасался, как бы они не обернулись совсем плохо и не причинили больших неприятностей его соотечественникам, живущим в Германии. Он и сам подумывал о том, не покинуть ли ему Бельцинген и не вернуться ли навсегда к себе на родину, в Лотарингию!
— Вы собираетесь уехать? — с живостью спросил господин.
— Боюсь, нам придется сделать это, дорогой Жан, — ответил господин де Лоране.
— Но нам не хотелось бы ехать одним, — добавила барышня Марта. — Сколько времени продлится ваш отпуск, господин Дельпьер?
— Два месяца, — отвечал я.
— Так как же, милый Жан, — продолжила она, — надеюсь, господин Дельпьер до отъезда побывает на нашей свадьбе?
— Да, Марта… Да! — Господин Жан не знал, что ответить.
Рассудок в нем боролся с сердцем.
— Барышня, — промолвил я, — право, я был бы так счастлив…
— Милый Жан, — снова сказала она, подходя к нему, — неужели мы не предоставим господину Дельпьеру такого счастья?
— Да… дорогая Марта!.. — повторил господин Жан, и этого коротенького «да» было вполне достаточно для всеобщей радости.
В тот момент, когда мы все трое собирались уже уходить, поскольку становилось поздно, госпожа Келлер, с чувством поцеловав Марту, сказала:
— Дочь моя, ты будешь счастлива!.. Он тебя достоин!
— Я это знаю, ведь он ваш сын, — ответила барышня Марта.
Мы вернулись домой. Ирма ожидала нас. Госпожа Келлер сообщила ей, что теперь осталось только назначить день свадьбы. Потом все отправились спать. Никогда я не спал так превосходно, беспробудным сном, как в ту ночь в доме госпожи Келлер, несмотря на то, что мне без конца снились гласные алфавита.
Глава VII
Проснулся я на следующее утро позднее обычного. Было, по крайней мере, уже семь часов. Я поспешил одеться, чтобы идти «готовить уроки» и повторить все гласные, пока очередь не дошла до согласных.
На нижних ступеньках лестницы я встретил шедшую наверх сестру Ирму.
— Я собиралась будить тебя, — сказала она мне.
— Да, сегодня я припозднился!
— Нет, Наталис, еще только семь часов. Но тебя уже кое-кто спрашивает.
— Кое-кто?
— Да… агент.
— Агент? Черт возьми, не люблю я таких визитеров! Что им от меня нужно?
Сестра казалась взволнованной. В эту минуту появился господин Жан.
— Это полицейский агент, — сказал он мне. — Будьте осторожны, Наталис, не скажите ничего такого, что может вам повредить.
— Вот это будет штука, если он знает, что я солдат! — воскликнул я.
— Это маловероятно!.. Вы приехали в Бельцинген повидать сестру, вот и все!
Впрочем, это было истинной правдой, но я решил проявить крайнюю осторожность.
Я подошел к двери и увидел агента: морда конечно же противная, весь какой-то кривой, несуразный, ноги колесом, лицо пьяницы, как говорится, непросыхающая глотка!
Господин Жан спросил по-немецки, что ему нужно.
— У вас остановился человек, прибывший вчера в Бельцинген?
— Да. Что дальше?
— Начальник полиции приказывает ему явиться в канцелярию.
— Хорошо. Он придет.
Господин Жан перевел мне этот короткий разговор. Я получил отнюдь не приглашение, а приказание явиться. Стало быть, следовало повиноваться.