Возвращение на Теллуру
Шрифт:
После горячего обсуждения участи отца Бэлл всю ночь не сомкнула глаз. В голове крутились детские воспоминания, как отец играет с ней и Солли в прятки, читает им сказки про волшебников, балует их подарками. Сестры уже больше нет, пришло время прощаться и с ним. Ей оставался только маленький Эш, беззаботно спящий в своей капсуле и ни о чем плохом пока не ведающий. Она лежала на спине с открытыми глазами и слезы текли по ее щекам, только к утру сон сковал ее тело.
Его прервал стук в дверь и голос Кары.
– Бэлл, ты скоро там? Уже все собрались и ждут тебя! – донеслось снаружи.
Бэлл
– Что-то долго вы сегодня, – недовольно произнес Гун, – ждем вас уже целый час…
– Я… Я… Извините, проспала! – честно призналась Бэлл.
– Так…, – протянул командир. – Надеюсь, это больше не повторится! – он строго взглянул на нее, потом продолжил. – Я долго думал о произошедшем, – Гун сделал паузу, – и прежде, чем принять решение о судьбе Пола, мне хотелось бы знать все, абсолютно все, о вирусе, – он вопросительно посмотрел на Бэлл, видимо, рассчитывая на ее разъяснения.
– Ну что ж, – начала Бэлл, – об этом вирусе я знаю не слишком много. Пути заражения им пока достоверно неизвестны известны. Возможно, он передается через раны, слизистые, как и многие другие вирусы. Но радиум – уникальный вирус. Его мишень – нервная система организма, по нервным волокнам он добирается до головного мозга и становится полным хозяином носителя. Радиум превращает инфицированного в настоящего монстра-убийцу. Вы даже не представляете, какого!
– Не представляем? А тебе откуда это известно? – спросил Гун, усмехнувшись. – Ты что, встречалась с этими монстрами?
– Нет, отец подробно рассказывал о них… Он видел их по дороге в Церий.
– Пол был в зоне заражения и скрывал это? – возмутился Криг.
– Почему скрывал? Я и Кара знали об этом! – возразила Бэлл.
– А почему остальным об этом ничего не известно?
Бэлл растерянно смотрела на него, не зная, что ответить.
– Криг, угомонись! – одернул его Гун. – Передается через раны, это как? При укусе что ли?
– Похоже, что именно так, – подтвердила Бэлл.
– Ничего себе! – воскликнул Криг.
– А как долго длится болезнь? – продолжал настойчиво спрашивать Гун.
– Я об этом ничего не знаю, – с сожалением произнесла Бэлл.
– Ясно… В каком состояние сейчас Пол?
– Пока внешне болезнь не выражается, каких-то приступов агрессии не наблюдается… Остается только ждать, что будет дальше.
– Так…, – произнес задумчиво Гун. – В общем и целом, все понятно…
– Ничего не понятно! – воскликнула Бэлл. – Я не дам вам заранее хоронить отца! Есть шанс, хоть и небольшой, что он справится с болезнью! – она поймала на себе недоверчивые и одновременно сочувствующие взгляды астронавтов, ей никто не верил. – Если это произойдет, мы сможем создать вакцину! А она даст возможность спасти антейцев! С вакциной мы вернемся назад, на нашу родину…
– Если к тому времени там еще кто-то останется…, – со скепсисом вставил Криг.
– А если говорить объективно, сколько реальных шансов у него выжить?
– поинтересовался Гун.
– Очень мало, – честно призналась Бэлл, – один-два процента… Но я верю, что отцу повезет…
– А мне в эти сказки что-то не верится, – возразил Криг. – Ну, не верю я в чудеса, – он огляделся вокруг, рассчитывая на поддержку остальных членов экипажа, но они молчали.
– Да, риск очень велик! – констатировал Гун.
– Да нет здесь никакого риска…Отец в изоляторе, и мы в полной безопасности, – сказала убежденно Бэлл. – Контакт с экипажем исключен, за ним присматривает дроид.
Выслушав доводы Бэлл, Гун в задумчивости стал прохаживаться взад вперед по помещению, астронавты молча следили за ним. Прошло уже порядочно времени, а он все не мог ни на что решиться.
– Гун, хватит уже! – не выдержал Криг. – Надо принимать какое-то решение… Знаю, что это непросто, но придется, наконец, сделать выбор!
– Ты прав, Криг, – сказал командир. – Прости, но я, пожалуй, рискну и поддержу профессора…, – краем глаза он заметил, как с лица Бэлл спала маска напряжения и отчужденности, на нем появилась благодарная улыбка. – Думаю, науке стоит доверять!
– Гун, ты что?! Подумай хорошенько! – воскликнул второй пилот, совершенно не ожидавший такого поворота событий. – Ты рискуешь всеми нами!
– Криг, я тебя не узнаю! Ты раньше не был трусом! – произнес Гун. – Сколько полетов у нас с тобой позади, сколько опасных решений приходилось принимать! Интуиция мне подсказывает, что Бэлл знает, что говорит! А вдруг мы действительно сможем создать вакцину и справиться с вирусом, если Пол выздоровеет.
– Но, Гун…, – второй пилот попытался еще что-то возразить.
– Все, точка, – жестко прервал его командир, – Пол или умрет своей смертью, или выживет. Об его убийстве не может быть и речи.
Лицо Гуна приобрело такой суровый вид, что никто из астронавтов не решился ему возражать. На этом совещание закончилось и весь экипаж корабля погрузился в томительное ожидание. Помочь умирающему астронавту был никто не в состоянии, оставалось только со стороны смотреть на его страдания.
С каждым днем под влиянием вируса Пол все сильнее менялся. Сначала им завладела полная апатия, и он кругами медленно, словно детская игрушка, в которой кончалась батарейка, передвигался по изолятору. Время от времени его взор, полный безразличия, скользил по фигуре дочери, которая круглыми сутками находилась с ним рядом.
Прошел день, и все изменилось до неузнаваемости. Место апатии заняли сильное возбуждение и дикая злоба. Пол хаотично метался по изолятору, ловко запрыгивал на кровать и бил себя в грудь кулаками, громко выкрикивая что-то, бессвязное и лишенное всякого смысла.
Присутствие Бэлл со временем стало сильно раздражать его. Он приближался к перегородке, садился перед ней на четвереньки, угрожающе рычал и скалил зубы. Из его открытого рта на пол падала густая серая пена. Временами это сидение перерастало в сильную ярость, и он всем телом кидался на прозрачную стенку изолятора, пытаясь вырваться наружу и напасть на дочь. Его глаза пылали такой ненавистью, что, если бы ему удалось сломать перегородку, он, не колеблясь, тут же растерзал бы Бэлл. Пол постепенно превращался в монстра, которого он так боялся в самом начале болезни. Ухудшение состояния отца приводило Бэлл в полное отчаяние. Глубоко в душе она уже жалела, что тогда не послушала его.