Возвращение немого
Шрифт:
— Он говорит, что не будет ничего объяснять в присутствии посторонних, — пришёл на помощь лордам мастер Боар. — Наш Лейр немой, он объясняется с помощью жестов, но мы прекрасно его понимаем. В самом деле, наша просьба может показаться чересчур самоуверенной, но он убеждён, что делает вам добро.
Лейр решительно кивнул, подтверждая слова старого актёра.
— Хорошо, — не раздумывая, согласился лорд Линнестар. — Я могу понять это. Если есть какие-то обстоятельства… какие-то секреты, которые не должны быть разглашены… тайна, которую нельзя доверить посторонним… Ведь само исчезновение нашего сына было таким загадочным… Выйдите все! Оставьте нас!
Собравшиеся
— Нам придётся как-то это объяснять, — сказал отец Лаэмира, когда в зале остались только он, его жена, управляющий и артисты. — Иначе не оберемся сплетен и слухов. Насколько я могу понять, с возвращением моего сына связана какая-то тайна. Он пропал внезапно. Никто не мог сказать, куда он делся. Я наводил справки, опрашивал всех, кто мог что-то знать. Он ведь был Преданным! Это такая честь и ответственность! Прошло уже несколько лет, я до сих пор ничего не знаю о судьбе моего сына.
Лейр спокойно и открыто смотрел в глаза лорда. Ни один мускул не дрогнул на его лице. В глазах светились печаль и участие.
Дождавшись, пока артисты остались наедине с хозяевами замка, юноша сделал шаг вперед, крепко взяв Соэль за руку, и неожиданно опустился перед лордом Линнестаром на колени, вынуждая и девушку присоединиться к нему.
— Что это значит? — удивился знатный эльф.
— Милорд, — мастер Боар подошёл ближе. — Соэль — моя дочь, над которой одна Странница совершила обряд имянаречения. Лейр и Соэль давно любят друг друга, но пожениться законным путём у них долго не было возможности. Ибо мы ничего не знаем о родителях Лейра. Возможно, он — сирота. Возможно, незаконнорожденный. А, возможно, где-то есть его настоящая семья, которая точно также ничего не знает о его судьбе, как вы ничего не знаете о том, жив ли ваш собственный наследник, Лаэмир. В жилах моей дочери, как вам ни странно это слышать, течёт благородная кровь. Поэтому Лейр по закону просил у меня её руки и получил согласие.
Соэль прикусила губу. Как такового, согласия никто ни у кого не спрашивал — просто в один прекрасный момент вся труппа поняла, что эти двое рано или поздно будут вместе. Лейр ни разу не признавался ей в любви — во всяком случае, вслух — но она знала…
— Мы хотим совершить обряд венчания, — продолжал мастер Боар, — но для этого нужно, чтобы не только невесту, но и жениха вели к алтарю родители. У Лейра нет никого на этом свете. У вас же пропал сын, похожий на него, как две капли воды. И мы просим вас, высокий лорд, заменить отца этому юноше.
Дом Линнестар сверху вниз смотрел на стоявших перед ним на коленях жениха и невесту. Опустив глаза, затаив дыхание, они ждали его решения. Протянув руку, лорд приподнял двумя пальцами за подбородок голову Лейра, заглядывая в глубокие, спокойные глаза, так похожие на глаза его собственного сына.
— Почему ты не узнаёшь меня? — прошептал он. — Я верю, что это ты! Лаэмир, почему ты молчишь? Или ты боишься?
Артист, стоявший на коленях перед лордом, тихо покачал головой.
— Я не выдам тебя. Только подай хоть какой-нибудь знак…
Ответом ему были молчание и холодный вежливый взгляд.
Отведя взгляд, Дом Линнестар внимательно посмотрел на застывшую, затаив дыхание, девушку, оценивая и сравнивая. Если бы все было иначе, наверное, такую невесту он и искал бы своему сыну — тихая, красивая, послушная. Плохо то, что она — актриса. У её родителей нет ни замка, ни богатств, ни титула — ничего, кроме фургона, набитого всякой всячиной. Взять такую в жены сыну лорда — значит, опозорить себя перед предками и соседями. Если бы перед ним сейчас, спрашивая благословения, стоял прежний Лаэмир, отец ответил бы отказом. Но благословения просит артист.
— Я, — в голове мелькнула крамольная мысль позвать стражу, — согласен.
Рядом тихо всхлипнула его жена.
Глава 6.
Охтайр специально подгадал возвращение в поместье-столицу так, чтобы к её стенам они подошли в сумерках. Орки-воины оказались выносливы. У них хватало сил и упрямства бежать рядом с его конем, который большую часть пути проделал рысцой, лишь иногда переходя на широкий шаг. Ни один не пожаловался, ни один не выказал недовольство действиями шамана. Ибо на привалах полукровка демонстрировал магию, которой эти пятеро воинов были лишены. Он мановением руки разводил костёр, свистом подманивал дичь так, что её можно было брать голыми руками, и практически не спал. Орки специально дежурили по очереди, подсматривая за светловолосым. Тот все ночи сидел у костра прямой, подтянутый, и лишь время от времени принимался ворожить, водя руками над языками пламени. По мнению орков, это уже говорило о недюжинной силе — бывало же, что шаманами становились и те, кто умел намного меньше.
В наступающих сумерках крепостная стена вокруг поместья-столицы мягко мерцала, переливаясь, словно огромный драгоценный камень. Орки невольно остановились, запрокидывая головы и задерживая восхищённые вздохи. Скрестив руки на груди, Охтайр любовался тоже. Сейчас он был близок к осуществлению своей мечты. Ещё несколько шагов. Устранить того, кто может выдать полукровку — и начать действовать.
— Насмотрелись? — окликнул он орков. — Тогда за мной!
— Куда?
— К стене. И ни звука, если вам дороги ваши жалкие жизни!
Спешившись и ведя коня на поводу, он направился вдоль стены. Соваться в главные ворота не стоило — имелись еще и малые, где охрана всегда слабее. А были ещё и специальные — для спешащих гонцов и для тех, кто очень не хочет, чтобы их заметили.
Пятеро орков пробирались по пятам за шаманом, который одной рукой вёл под уздцы скакуна, а другой время от времени принимался совершать лёгкие пассы, словно смахивал мелькавшие перед лицом паутинки. Иногда он тихо насвистывал что-то себе под нос, прикасался к коре деревьев, то поглаживая, то похлопывая их ладонями, как норовистых коней. Орки жители гор и пещер, с суеверным страхом косились на светловолосого. Они не были чувствительны к магии, но понимали, что сейчас он колдует.
Понимала это и Хозяйка в своей избушке, скрытой за деревьями. За минувшие годы заросли кустарника и оплетающие её ползучие растения разрослись еще больше, так что самых простеньких отводящих глаза чар было достаточно, чтобы никто не мог найти её. Дом принимали то за старое толстое дерево, то за груду валежника, то за старый замшелый валун, то просто за небольшой холмик. И было странно видеть, например, как из камня внезапно выходит женщина.
Она учуяла творящуюся волшбу и сразу всё поняла. Вскочила с лежанки, куда прилегла было отдохнуть, подошла к окошку. Волшебнице были отлично видны прошедшие мимо Охтайр и сопровождавшие его орки. Для них её дом предстал в виде густых зарослей кустарника. А полукровка был слишком занят наведением морока, чтобы смотреть по сторонам.