Возвращение Одиссея. Будни тайной войны
Шрифт:
– Да опять же избитый прием, Василий Иванович, – провел рукой по своему слегка поблескивающему бильярдному шару адресат его обращения. – Собственно даже, о приеме как таковом и говорить-то нечего, все ясно. Самое главное, место ведь само по себе слишком уж известное. Да, Николай Анисимович? – он повернулся к своему соседу справа.
– Известное, – степенно подтвердил Николай Анисимович. – Мы его в свое время, между собой, «пойти к уткам» окрестили. Раньше... при соцреализме... возле выхода, из коридора этого, как раз секция водоплавающей игрушки располагалась. Ее, точку эту, многие в свои маршруты учебные включали. – Он кивнул в сторону Иванова. – Молодежь-то тоже небось осведомлена. От старших поколений.
Ахаян перевел взгляд на Олега.
–
Олег пожал плечами.
– Ну... как сказать. В принципе знакомое, да. Когда учился, слышал. Преподаватели рассказывали. Сам лично я его, правда, ни разу не использовал.
– Правильно, потому что точка-то сто раз уже засвеченная, – снова кивнул Аничкин. – И нами, грешными. И дипкорпус весь... замеченный, как говорится, в принадлежности к соответствующим... службам и ведомствам, тоже наверняка знает. Они ж, так же как и мы, места все эти тоже по наследству передают. – Он наклонил чуть вниз свою массивную голову и с легкой гримасой почесал лысеющий затылок. – Нет, конечно, само по себе, на первый взгляд, место-то неплохое. Даже, можно сказать, почти идеальное. Если так... абстрактно рассуждать. Особенно как вот в этом случае, если объект в пешем варианте по маршруту движется. А чего: под землей покатался, наверх поднялся – сразу в «Детский мир»: благо вход рядом, в двух шагах, ну и... тут же ныряешь в коридор этот, проходной. Если у тебя кто в метро на хвосте сидел, то он и в магазин зайти должен, и по переходу за тобой тоже пройти, иначе ведь – все, потеряет в таком столпотворении. Это, опять же, если в абстракции. Но... – Николай Анисимович посмотрел на сидящего напротив него Куриловича, – мы же тоже не лыком шиты. Да, Сергей Сергеич? Все станции-то небось по ходу движения, вниз, по всей красной ветке страховали, так, чтобы, если что, на выходе перехватить. Машин-то уж, я чай, по такому случаю выделили, не пожалели?
– Выделили, – сдержанно улыбнулся Курилович. – Насчет того, правда, чтобы все станции по красной ветке страховать, это ты уж немного того-с... погорячился. Таких размахов даже при соцреализме не бывало.
– Но центральные-то все наверняка должны были перекрыть.
– Центральные перекрыли, само собой.
– И посему... к «уткам» за ними никто по универмагу не пошел, – вывел вполне напрашивающееся логическое следствие из озвученной выше посылки Соколовский.
– Естественно, – подтвердил его умозаключение Курилович.
– Зачем? Их самих на выходе из коридора из этого ждали уже, как положено.
– Вот опять же, Василий Иванович... так, к слову, – Аничкин повернул свое крупное круглое лицо в сторону Ахаяна, – возвращаясь, так сказать, к уровню и степени профессионализма... данных товарищей. По шаблону ведь работают. Без фантазии.
– Побойся бога, Николай Анисимович, – с усмешкой буркнул, хотя и достаточно громко, Соколовский. – Какая фантазия. Американцы!
– Это еще что за пренебрежение? К одному из главных противников, – снова вздернул вверх бровь сидящий во главе стола председательствующий, и снова осталось непонятным, всерьез ли стоит принимать демонстрируемую им строгость выражения своего лица или нет.
– Почему пренебрежение, – кивнул головой вопрошаемый. – Констатация. Факта. К сожалению... а для нас, может, наоборот, к счастью... Америка слишком богатая страна.
– А это тут при чем? – немного удивленно, даже отчасти подозрительно посмотрел на него Курилович, выделявшийся среди остальных присутствующих радикально черным цветом своего костюма-тройки, придававшим ему повышенно строгий и немного торжественный вид.
– При том, что может себе позволить содержать за казенный счет слишком много имбецилов. В том числе и в спецслужбах. Куда-то их надо же пристраивать. Умные ведь у них в бизнес идут, деньгу зашибать, зачем им разведка.
– Имбецилы имбецилами, а нас чего-то вот вербуют, как хотят, ума хватает, – процедил Ахаян. – Это что ж значит? Что мы их еще... олигофреннее? – Он впился своим прищуром в лицо самого молодого из присутствующих. – А, Олег Вадимыч, как думаешь?
– Да нет, почему, – задумчиво пожал плечами Олег Вадимыч. – Вербовка ведь... дело такое. Здесь, Василий Иванович, я считаю, главную роль все-таки не ум, наверно, играет. Характер в первую очередь. Воля. Чтобы противостоять.
– Чтобы противостоять. А чтобы предвидеть?
– Ну... в общем-то, конечно...
– Ладно, – не стал дожидаться от подчиненного более определенного ответа Василий Иванович. – Ну а сам-то ты о них какого мнения?
– О ком о них?
– Об американцах.
– Об американцах... – наморщив лоб, протянул Иванов и после небольшой паузы, слегка поколебавшись, сдержанно усмехнулся: – По этому поводу... помню, одного политика... правда, кого точно, не помню... однажды спросили, почему Америка самая богатая страна в мире. Так вот он ответил: потому что половину ее населения составляют сбежавшие из Европы кассиры и их потомки.
В глазах Ахаяна мелькнули искорки улыбки.
– И какой же гносеологический вывод напрашивается из сей посылки?
– Такой, что... не все, может быть, прямо так уж имбецилы. – Олег немного осторожно посмотрел на сидящего напротив него Соколовского. – Это, наверно, все-таки некоторым образом... гипербола. Что же касается наших нынешних объектов и... используемых ими мест и приемов, то тут... я, конечно, не уверен, но мне кажется почему-то, что они так действовали скорее не по глупости, а... в силу того, что у них, по тем или иным причинам, просто не было возможности подготовить более качественный маршрут и места проверок. – Он поймал на себе внимательный взгляд своего самого большого начальника и еще раз оговорился: – Мне так кажется.
Ахаян, после некоторой паузы, опустил глаза на лежащий перед ним на столе лист белой бумаги.
– Ну что ж... если все мы здесь такие сообразительные и умные, что после двух зачитанных абзацев уже вполне ясно и недвусмысленно смогли идентифицировать фигурантов данной сводки как... представителей известных служб и ведомств, вполне однозначно определив при этом еще и их национальную принадлежность, а также даже дав весьма глубокие научные объяснения, почему эти фигуранты позволили себе использовать во время такой, не самой заурядной операции, достаточно грубоватые приемы проверки и уже засвеченные проверочные места, то... в таком случае позвольте мне, не растекаясь по древу, весьма конспективно изложить детали и подробности завершающего этапа их захватывающей одиссеи. Итак... продолжаю цитирование: «...покинув „Детский мир“, объекты снова спустились в метро и доехали до станции „Кропоткинская“.... Выйдя из метро, они, ровно в двадцать один ноль-ноль, сели в автомобиль „БМВ“ – седан, третьей серии, серого цвета, дипломатический номер... такой-то, за рулем которого находился мужчина в шляпе и очках, с поднятым воротником пальто, личность которого установить не удалось». Так... дальше... «направились по Пречистенке и Большой Пироговской в сторону Новодевичьего монастыря.... После небольшой остановки... по Хамовническому валу и Комсомольскому проспекту на Воробьевы горы... еще одна остановка.... Затем по Бережковской набережной... на Кутузовский... свернули на Новинский бульвар и... в двадцать два часа три минуты въехали в центральные ворота дома номер девятнадцать дробь двадцать три по вышеозначенному бульвару, а именно в здание посольства США в Москве». Конец цитаты. – Ахаян снова положил на стол перед собой лист с только что зачитанным им текстом.
– Какая пунктуальность. Двадцать один ноль-ноль. Двадцать два, почти ноль-ноль, – усмехнулся Аничкин.
– Ну а чего ж тут удивляться. План же операции наверняка в Лэнгли утверждали. На самом верху. Там любят круглые цифры, – в унисон ему добавил с улыбкой его бритоголовый сосед и повернулся в сторону Ахаяна: – А по поводу самих фигурантов-то, Василь Иваныч, удалось чего-нибудь разузнать или?.. – Он на какое-то мгновение быстро перевел взгляд на товарища в черном костюме-тройке, сидящего по правую от Василь Иваныча руку.