Возвращение оракула
Шрифт:
— Про Иванов и йородов можешь не рассказывать, меня на этот счет просветили твои молодые друзья.
— Но согласись, — усмехнулся Рябушкин, — теория действительно забавная. А вот что касается непосредственных участников, то в первую голову это, конечно, Аркадий Семенович Иванов. Тот еще фрукт, как ты понимаешь. Именно с него все началось.
Участников набралось с избытком. Кое-кого Сухарев уже знал, о других услышал впервые. Главными персонажами развернувшейся драмы, как он и предполагал, оказались трое молодых людей, с которыми он уже успел познакомиться, — Кузнецов, Ходулин и Кравчинский.
— А фамилии Субботин и Аникеев тебе ни о чем не говорят?
— Валерий Аникеев проходил у нас по делу о контрабанде, — наморщил лоб Рябушкин. — А Субботин мелькал
— Так, значит, именно этих двоих проткнул мечом на божьем суде гайосар Ярослав Мудрый? — спросил с усмешкой Сухарев.
— И проткнул довольно ловко, — кивнул Рябушкин. — Очень способный молодой человек. Наверняка из него получился бы неплохой правитель, если бы оракул не объявил о завершении миссии. А что касается Садка и Будимира, то они благополучно ожили и едва не передрались на моих глазах, когда ситуация окончательно разрядилась.
— Скажи, Анатолий, вы действительно сдали государству все ценности?
— Видишь ли, Василий, клад нашли без меня, — развел руками Рябушкин. — Но надо отдать должное молодым людям, они повели себя благородно и поделились найденным со всеми пережившими приключение.
— За исключением Иванова?
— Нет. Почему же? — удивился Рябушкин. — Я сам передал Аркадию Семеновичу его долю, и очень немалую долю, смею тебя заверить.
— А Субботин с Аникеевым?
— Про Субботина не скажу, — пожал плечами Анатолий Сергеевич. — Его привлекал Иванов, он и должен был с ним рассчитаться из своей доли. А что касается Аникеева, то он свои деньги получил, это я знаю совершенно точно.
— Судя по всему, эти двое остались недовольны полученным вознаграждением и готовят какую-то каверзу твоим друзьям. Предупреди на всякий случай от моего имени ребят. Я имею в виду в первую очередь Кузнецова и Ходулина. А ты, кстати, зачем мне позвонил?
— Услышал о странном происшествии с Аркадием Ивановым и решил предупредить коллег о возможных эксцессах в связи с возвращением оракула.
— Эксцессы уже были, — усмехнулся Сухарев, но распространяться на эту тему не стал.
Расстались коллеги не то чтобы недовольные друг другом, но довольно сухо. Впрочем, особо теплыми их отношения не были никогда. Василий Валентинович предпочитал держать дистанцию в общении с коллегами и начальниками, а дружил большей частью с людьми, не имеющими к правоохранительным органам никакого отношения. Что же касается Рябушкина, то Сухарев ценил в нем профессиональные качества и не более того. Нельзя сказать, что Василий Валентинович не поверил своему бывшему коллеге, но и не торопился сбрасывать со счетов то обстоятельство, что Рябушкин мог рассказать ему далеко не все из того, что знал. В частности, от вопроса о припрятанном золоте Анатолий Сергеевич довольно ловко уклонился. И это не могло не навести Сухарева на мысль, что аноним, предупреждавший прокуратуру о нечестных кладоискателях, писал правду. В таком случае поведение двух уголовных авторитетов, Субботина и Аникеева, было очень даже понятно. Эти привыкшие хапать чужое как свое люди сочли себя обойденными при разделе щедрого подарка оракула и решили поквитаться с обманувшими их людьми. Пока что в этом раскладе Сухареву была непонятна роль Хлестова. В проснувшуюся совесть Петра Васильевича следователь не поверил, наверное, просто потому, что очень хорошо знал финансиста. К тому же муж удачливой кладоискательницы вполне мог отнести себя к разряду обделенных и принять меры к восстановлению справедливости. Словом, у Хлестова в этом деле был свой интерес. И еще одного человека следовало не выпускать из виду до конца разворачивающегося вокруг оракула действа, а именно — Кудряшова. Эта странная история, приключившаяся с хитрым и осторожным паханом, не выходила у следователя из головы, хотя вроде бы непосредственного отношения к готовящемуся убийству не имела. У Сухарева возникло подозрение, что некто очень коварный и расторопный хочет с помощью правоохранительных органов устранить из игры своих конкурентов, дабы без помех сорвать большой куш. И не исключено, что это Петр Васильевич Хлестов. Хотя на его месте Сухарев бы не стал так откровенно светиться.
Веня Стеблов едва не вляпался со своей хитроумной комбинацией как кур в ощип. Служить трем господам одновременно оказалось делом хлопотным и небезопасным. Хотя поначалу все для него вроде бы складывалось более чем удачно. Раззадоренный рассказами Вени и Грини о золоте, хранящемся в чреве храма Йо, и обиженный на Светку Хлестову, скупо оплатившую его труды, Аникеев загорелся желанием поправить свое материальное положение за счет свихнувшегося гайосара Аркадия Иванова.
— Так, говоришь, на золоте сидит Аркашка?
— Мамой клянусь, Валера, кладовые Родины отдыхают. Столько золота нет даже в американском форте Нокс.
— А ты что, был в том форте?
— Не был, — не стал врать Веня. — Зато я был в храме. Золота, хранящегося там, хватит, чтобы всю Америку — и Южную и Северную — купить с потрохами.
— Ну, Веня, — покачал головой Аникеев, — не дай тебе бог ошибиться. На мокрое дело из-за тебя иду. В случае чего трупов будет не два, а четыре. Усвоили, гренадеры?
— Мы не гренадеры, а преображенцы, — поправил распалившегося авторитета Гриня.
— Один хрен, — хмуро бросил Аникеев. Внешне Аникеев смотрелся пожиже Субботина, но Стеблов очень хорошо знал, что с Валерием Викторовичем шутки плохи. Коварный был человек, хотя и не злоупотреблявший ножом и пистолетом. Может быть, именно поэтому, дожив до тридцати пяти годов, из которых, по меньшей мере, половина пришлась на криминальный бизнес, Аникеев пока что ни разу не попался в лапы правоохранителей и избежал давно причитающихся ему нар.
Оба потенциальных киллера позвонили практически одновременно, с разницей в пару минут, поставив тем самым Стеблова в безвыходное положение. К счастью, потенциальных покойников тоже было двое, что позволило приунывшим было Вене и Грине найти блестящий выход из создавшегося положения.
— Короче, так, — распределил роли Веня, — я еду за Кузнецовым и везу его на свидание к Субботину, а тебя я выкину у квартиры Ходулина, и ты отвезешь его к Валерке Аникееву.
— А если меня твой следователь прихватит на месте убийства? — забеспокоился Гриня. — Мне же тогда не отмыться. Соучастник как-никак. Давай лучше сделаем наоборот. Ты с этим Угловым лично знаком, тебе проще будет с ним договориться и перстень умыкнуть.
— А какая разница? — возмутился трусостью приятеля Веня. — Тебе и там могут припаять соучастие.
— Я не буду ждать кровавого финала, — пояснил практичный Гриня. — Сведу их и сразу же отвалю в сторону.
— А перстень? — возмутился Веня.
— Тебе что, одного миллиарда долларов мало?! Пусть Хлестов сам договаривается с прокуратурой по поводу печатки. Жадность фраера губит, Веня. Одно дело кинуть Валерку Аникеева, которому придется мотать срок за убийство, и совсем другое — Кудряша, который на нары пока не собирается.
Гриня был прав. Пораскинув умом, Веня вынужден был это признать. В погоне за миллиардами он едва не переступил грань, отделяющую разумный риск от безумия. Следовало соблюдать предельную осторожность, дабы не оказаться в числе пострадавших во время этой безумной гонки. Если им с Гриней удастся сорвать с Иванова миллиард, то этого им хватит на долгую и счастливую жизнь. Делиться с государством Вениамин Стеблов не собирался — в конце концов, не форменный же он идиот.
Адреса клиентов приятели выяснили еще сегодня с утра и потому действовали быстро и решительно. Веня высадил напарника у новенькой многоэтажки, где ныне обитал поручик Друбич со своей фрейлиной, а сам направился прямым ходом к призраку. Вообще-то Веня Ходулина слегка побаивался. Десантник Кузнецов был ему как-то ближе и понятнее, а от этого незаконнорожденного потомка графов Глинских, давно заключивших союз с дьяволом, можно было ожидать чего угодно. Будем надеяться, что Валерка Аникеев справится с графом Дракулой, каким бы он там ни был вампиром.