Возвращение Реда Спида
Шрифт:
Вытянувшись по стойке смирно, Пат О'Брайен слушал гневную речь генерала. Впрочем, генерал отчитывал сержанта скорее по обязанности. Строжайшая военная дисциплина прежних времен стала анахронизмом. Сейчас между начальством и подчиненными установились скорее дружеские, чем официальные, отношения. Но время от времени Святая Дисциплина спускалась с Олимпа в ореоле непререкаемой строгости, и горе было тому, кто попадался ей на глаза.
На этот раз жертвой стал сержант О'Брайен. Генерал, стараясь не оскорбить достоинства подчиненного, распекал его:
– Сержант, я хотел бы услышать
– Так точно, господин генерал.
– Отлично. Поскольку мы, ученые, разумеется, отвергаем версию о появлении дьявола, что, по-вашему, можно предложить общественному мнению?
– Я склонен думать, что это был метеорит.
– Побойтесь бога, О'Брайен, не заставляйте меня прибегать к методам, дорогим сердцу нашего национального героя.
– Кого вы имеете в виду, господин генерал?
– Как - кого?
– Простите, господин генерал, но национальных героев в стране полным-полно. О ком вы говорите?
– Разумеется, о Черчилле.
– А!
– Вы сомневаетесь, что он национальный герой?
– Нет, нет. Но я что-то не припомню, какие именно методы применялись в те времена.
– Сержант О'Брайен, в двадцатом веке офицеры английской армии охотно прибегали к физическим методам воздействия.
– Но это же оскорбительно для достоинства человека!
– Я склонен думать, что в отдельных случаях без подобных методов просто не обойтись.
– Да, но в ту эпоху солдатам, очевидно, не позволяли пить вино по случаю праздника.
– Разумеется! И потому они не спали на посту. Так вот, если вы не сумеете найти объяснение явлению, имевшему место вечером двадцать девятого августа в девять часов тридцать три минуты, я вынужден буду прибегнуть к давно забытым методам воспитания.
Пат вздрогнул. Он и сам не раз пытался осмыслить происшедшее, но не решался сформулировать свои смутные предположения. Следует сказать, что Пат О'Брайен был молчаливым, скромным юношей, целиком поглощенным наукой. Он рано потерял отца, и до самого поступления в университет мать смотрела на него как на маленького ребенка. В двадцать лет, получив диплом инженера, Пат был принят на работу в Бандоранский научный центр. До злополучного дня, о котором идет речь, начальство отзывалось о нем с большой похвалой.
И сейчас на него подействовала не столько угроза генерала О'Синнаха, просто были задеты его самолюбие и профессиональная гордость. Немного подумав, он сказал:
– Господин генерал, изучение регистро- и спектрограмм показало, что скорость неизвестного объекта - скорее всего метеорита - достигала одиннадцати тысяч километров в минуту. Поэтому при падении в воду он, очевидно, попросту испарился.
Генерал внимательно посмотрел на молодого ученого:
– Предположим. Что же из этого следует?
– Ровным счетом ничего... То есть, разумеется, если полагать, что это был метеорит. Но если...
– Смелее О'Брайен, смелее!
– Нет, это маловероятно.
– Сержант, не уподобляйтесь древним пророчицам. И не испытывайте моего терпения. Так что же вам пришло на ум?
– Господин генерал, вы, конечно, помните знаменитую межпланетную экспедицию "Операция Венера"?
– Разумеется. Старт был дан двадцать четвертого апреля две тысячи сто четырнадцатого года.
– Совершенно точно. Должен признаться, что в свободное время я изучал материалы этой экспедиции и наткнулся на некоторые любопытные факты.
– Какие именно?
– Конечно, рискованно выдвигать какие бы то ни было предположения... Но мне кажется... Нет, не могу...
– Рискните же, наконец, черт побери! Иначе вы окончательно добьете меня вашими "если" и "кажется". Итак, что же представляют собой, по-вашему, эти любопытные факты?
– В своей последней радиограмме командир корабля капитан Ред Спид сообщил: "Корабль вошел в плотные слои атмосферы, окружающие планету. Наклонение ее оси превышает имеющиеся астрофизические данные (3°24'), и это вызывает аномальную рефракцию солнечных лучей, что не позволяет определить состав поверхностных слоев планеты. Совершить посадку не представляется возможным. Меренга..." На этом слове радиограмма оборвалась, и больше никаких сообщений от капитана Спида не было.
– Меренга? А что это, черт возьми, такое?
– В этом-то и проблема. Меренгой у нас называют пирожное из взбитых яичных белков и сахара. Очевидно, словом "меренга" Спид хотел сказать, что химический состав планеты непрочен, "воздушен", как это пирожное, и поэтому посадка на Венере невозможна. Но...
– Но?..
– эхом отозвался генерал.
– Но, господин генерал, непрочность основных элементов, из которых состоит поверхность Венеры (а ее масса составляет 92% массы Земли), должна была вызвать резкое уменьшение силы тяжести. И поэтому (повторяю, это всего лишь моя гипотеза) корабль пронесся по касательной к северной части поверхности Венеры. Сила притяжения оказалась слишком незначительной, и корабль временно потерял возможность не только совершить посадку на Венере, но и вернуться на Землю.
Генерал на миг застыл с раскрытым ртом, но тут же опомнился:
– Так вы думаете, что...
– После тринадцатилетнего пребывания в космосе корабль Реда Спида благодаря коррекции орбиты сумел... вернуться на Землю.
– Да, но чем питались космонавты все это время? И потом, у них давным-давно должно было иссякнуть атомное горючее. Нет, О'Брайен, такие выдумки годятся лишь для комиксов. Я не могу официально подтвердить подобную чепуху.
– Простите, господин генерал, но ведь таинственный предмет погрузился в море и исчез навсегда. К тому же с научной точки зрения версия о возвращении корабля капитана Реда Спида представляется мне более привлекательной, чем версия о гибели дьявола.