Возвращение русской гейши

Лазорева Ольга

— Ему что, платят за это деньги? — поинтересовалась я, глядя, как мужчина уходит за кулисы. — Это специально обученный актер?

— Нет, что ты! — рассмеялся господин Кобаяси. — Здесь выступают эксгибиционисты, так они у вас называются. Ты же знаешь, какое отношение к ним во всем мире. А у нас из этого сделали бизнес. Эксгибиционист сам платит такому заведению деньги и может осуществлять свои желания сколько душе угодно.

— Офигеть! — не удержалась я от жаргонного словечка.

В этот момент на сцену вышел мужчина вполне почтенного возраста. Он был в коротком кимоно синего

цвета. Он просто ходил по сцене и периодически распахивал полы под одобрительные возгласы толпы. Его член с каждой новой демонстрацией наливался все сильнее. В конце выступления мужчина ушел со стоящим, как дубинка, членом, но мастурбировать при зрителях не стал.

Мы провели в этом заведении около часа. Потом решили уйти. Я видела, что господин Кобаяси отчего-то уже прилично возбужден.

«Интересно, а он может заниматься сексом без предварительного связывания?» — мелькнула мысль, и я улыбнулась, внимательно на него глядя.

— Пожалуй, стоит посетить еще одно местечко, — сказал он, и глаза его блеснули. — Раньше я любил туда заглядывать.

Господин Кобаяси подошел к краю тротуара и стал вглядываться в проезжающие такси, но все они были с зелеными огоньками.

— А может, пешком? — спросила я, приваливаясь к нему.

Я была уже прилично пьяна и настроена проказливо.

— Но тут идти с полчаса, — заметил он, обнимая меня за талию.

— Прекрасно! Подышим воздухом.

Мы побрели по улице, обнявшись и хихикая над всякими довольно двусмысленными шуточками, которыми беспрерывно обменивались.

Заведение, в которое мы пришли, господин Кобаяси назвал «обнаженный театр». Когда мы заняли места возле длинного подиума, выдававшегося далеко в зал, действие было в полном разгаре. Голые девушки сидели на его краю и, раздвинув ноги, демонстрировали мужчинам свои «яшмовые ворота». Те внимательно вглядывались, некоторые раздвигали пальцами, а один даже изучал в большое увеличительное стекло. Девушки с невозмутимыми лицами позволяли рассматривать себя, некоторые ложились на спину и раскрывались полностью, широко разводя ноги.

— И как они терпят? — поинтересовалась я.

— Им за это платят хорошие деньги, — ответил господин Кобаяси, поглядывая на девушку, сидящую недалеко от нас.

Она с немым вопросом в глазах тоже посматривала в нашу сторону.

— Да я не о девушках! — засмеялась я. — Как мужчины терпят? Наверное, трусы трещат?

Господин Кобаяси повернулся ко мне и тихо сказал:

— Такие шоу всегда заканчиваются «хонбан манаита».

— В смысле?

— Сейчас увидишь, — сказал он.

Я проследила за его взглядом. В конце подиума, в паре метров от нас, один из мужчин уже расстегнул ширинку и лег на девушку. А чуть дальше еще один прилип сзади к девушке, лежащей животом на подиуме. Он активно трахал ее, не обращая ни на кого внимания.

К нам приблизилась худенькая обнаженная девушка и что-то быстро сказала на японском, обратившись ко мне. Я в недоумении воззрилась на нее.

— У тебя спрашивают, — перевел господин Кобаяси, — нет ли желания понаблюдать, как я займусь с ней сексом.

Я к этому времени уже чувствовала сильное возбуждение. Энергетика,

заполняющая зал, все эти вскрики, пыхтение, стоны рождали вполне отчетливое желание. Господин Кобаяси вопросительно на меня посмотрел. Легкая улыбка тронула его губы. Но я отрицательно покачала головой. Какой мне был смысл наблюдать, как он занимается сексом с другой, когда сама я в этот момент изнывала от желания? Кажется, он прекрасно понял мое настроение. Он что-то сказал девушке. Она поклонилась и переключилась на других клиентов. А мы поднялись и вышли на улицу. Я с наслаждением вдохнула прохладный воздух.

«Сколько сейчас может быть времени? — мелькнула мысль. — А ведь мне с утра снова на занятия!»

— Отвезти тебя домой? — спросил после паузы господин Кобаяси.

«Ну, конечно, — подумала я, — он сейчас поедет к жене».

Я остановилась в нерешительности, но здравый смысл взял вверх.

— Отправьте меня на такси, а сами поезжайте домой, — тихо ответила я.

— Хорошо, дорогая, — сказал он. — Но твое обещание остается в силе?

— Какое? — спросила я с недоумением.

— Позировать для моего друга-фотохудожника.

— Без сомнения, — улыбнулась я. — Договаривайтесь и звоните мне.

Я приехала домой и, приняв душ, улеглась на постель. Но долго не могла уснуть, чувствуя перевозбуждение от сегодняшнего вечера. Промучившись около часа, я встала и пошла на кухню. Налив полрюмки ликера, села у окна и долго смотрела на темное небо, думая о господине Кобаяси.

Из тетради лекций Сайюри:

Ниётаимори («декорированное женское тело») — фантазия о еде с обнаженного женского тела.

Осёудзи — фетиш на каллиграфию. Корнями уходит в Средневековье, в эпоху Эдо. Фишка этой фантазии в том, что на теле партнера пишутся оскорбительные эпитеты. Заманчивость состоит в удовольствии от унижения.

Сюнга («весенние картины»). Жанр сюнга зародился в начале XIX века, т. е. на закате эпохи Эдо, и полностью исчерпал себя после ее завершения, к концу того же столетия. В произведениях сюнга смешаны секс, насилие и социальная сатира. Многие мужчины мастурбируют именно на сюжеты сюнга.

Ситаикан — (от «ситаи» — «труп» + «кан» — «изнасилование»), Название говорит само за себя. Сюдо («путь юности»). Сюдо существовало в Японии со стародавних времен. Многие самураи предавались любви с мальчиками. И по сей день разглагольствования о самурайском духе используются для оправдания вульгарной педофилии и окутывания ее флером традиционного благородства.

Йогорета ситаги — фетиш на грязные трусики. Одних привлекают следы менструальной крови, других — капли мочи, третьим просто нравится густой влажный запах женской плоти. Есть черный рынок, где торгуют б/у трусиками. А еще есть съемки, в которых женщин заставляют нюхать собственные трусики. В Японии впервые в мире появились автоматы по продаже грязных женских трусов.