Возвращение Шерлока Холмса. Долина Ужаса (сборник)

Дойл Артур Конан

– Ну-ну, так распорядилась судьба, мой друг. Никто не вправе обвинять вас. Вы ведь приняли все меры предосторожности. Итак, мистер Холмс, теперь вам известно все. Что вы посоветуете?

Холмс сокрушенно покачал головой.

– Вы считаете, сэр, что, если этот документ не будет найден, начнется война?

– Скорее всего, да.

– В таком случае, сэр, готовьтесь к войне.

– Это тяжелые слова, мистер Холмс.

– Взгляните на факты. Документ не мог быть похищен позже одиннадцати тридцати, поскольку, как я понимаю, мистер Хоуп с супругой не покидали своей комнаты до того времени, когда пропажа была обнаружена. Значит, его выкрали вчера вечером между семью тридцатью и одиннадцатью тридцатью. Скорее всего, ближе к семи тридцати, ибо тот, кто его взял, знал, что письмо находится в шкатулке, и, разумеется, хотел завладеть

им как можно скорее. Если документ такой важности был украден в обозначенное время, где он может находиться сейчас? Откладывать дело в долгий ящик невыгодно никому. Наверняка его сразу же передали в руки тому, кого оно интересует больше всего. Можем ли перехватить его или даже проследить его путь? Можно считать, что письмо потеряно.

Премьер-министр встал.

– Все, что вы говорите, мистер Холмс, совершенно логично. Теперь я понимаю, мы действительно не в силах что-либо изменить.

– Давайте предположим, просто чтобы понимать, как это могло произойти, что письмо взял камердинер или камеристка…

– Они оба старые и испытанные слуги.

– Насколько я понимаю, ваша комната находится на третьем этаже, извне попасть в нее невозможно, а изнутри любой, кто направился бы к ней, был бы замечен. В таком случае не вызывает сомнения, что письмо похитил кто-то из домашних. Кому вор мог его передать? Кому-то из тех нескольких международных шпионов или тайных агентов, чьи имена мне более-менее знакомы. Среди них я бы выделил троих. Поиски я начну с того, что наведу о них справки и проверю, находятся ли они все еще на своих местах. Если кто-то из них покинул свой пост и особенно если это случилось прошлой ночью, у нас появится некоторое представление о том, куда мог быть отправлен документ.

– Зачем ему покидать свой пост? – недоуменно спросил министр по европейским делам. – Ему достаточно отнести письмо в посольство в Лондоне.

– Не думаю. Эти агенты работают независимо, и их отношения с посольствами своих стран зачастую натянуты.

Премьер-министр согласно кивнул.

– Вы правы, мистер Холмс. Такой ценный трофей он бы захотел преподнести своему начальству собственноручно. Думаю, вы составили прекрасный план. Тем временем, Хоуп, мы не можем из-за этого несчастья забывать о других наших обязанностях. Если в течение дня появятся новости, мы с вами свяжемся. Вы же сообщите нам результаты своего расследования.

Именитые гости встали, поклонились и с хмурыми лицами вышли из комнаты.

Когда за ними закрылась дверь, Холмс, не произнося ни слова, раскурил трубку и на долгое время погрузился в глубокие размышления. Я тем временем взялся за утреннюю газету. От интереснейшей статьи о нашумевшем преступлении, совершенном вчера ночью в Лондоне, меня отвлек неожиданный возглас Холмса. Мой друг вскочил с кресла и положил трубку на каминную полку.

– Да, – решительным тоном произнес он. – Другого пути нет. Положение отчаянное, но не безнадежное. Даже сейчас есть вероятность, что письмо все еще находится в руках того, кто его выкрал. Узнать бы только, кто это сделал. В конце концов, они ведь занимаются этим ради денег, а в моем распоряжении вся британская казна. Если письмо продается, я куплю его… пусть даже это приведет к увеличению на пенни подоходного налога. Может, этот парень захочет придержать письмо, дабы проверить, что ему предложит эта сторона. Такую дерзкую игру могли затеять только трое: Оберштайн, Ля Ротьер и Эдуардо Лукас. Я навещу их всех.

Я заглянул в утреннюю газету, которую держал в руках.

– Вы имеете в виду Эдуардо Лукаса с Годольфин-стрит?

– Да.

– Его вы не навестите.

– Почему?

– Вчера ночью он был убит в своем доме.

Мой друг за все годы нашего знакомства столько раз удивлял меня, что теперь я испытал истинный восторг, когда понял, как сильно мне удалось удивить его. Он в изумлении уставился на меня, потом выхватил газету из моих рук. Вот заметка, которую я читал, когда Холмс встал из кресла:

«УБИЙСТВО В ВЕСТМИНСТЕРЕ

Вчера вечером в доме номер шестнадцать на Годольфин-стрит было совершено загадочное преступление. Эта неприметная улица расположена в самом центре города, между рекой и Вестминстерским аббатством, прямо под сенью башни здания парламента. Она представляет собой ряд старых, построенных еще в XVIII веке зданий. В доме номер шестнадцать, небольшом, но изысканном особняке, несколько лет

проживал мистер Эдуардо Лукас, снискавший себе славу в обществе не только как необычайно обаятельный человек, но и как прекрасный певец, один из лучших теноров-любителей в стране. Тридцатичетырехлетний мистер Лукас не был женат, под одной крышей с ним жили миссис Прингл, престарелая экономка, и Миттон, его личный слуга. Экономка ложится рано, ее комната расположена этажом выше. Миттона вчера вечером дома не было, он навещал друга в Хеммерсмите, поэтому с десяти часов вечера мистер Лукас оставался в квартире один. Что произошло в это время, пока еще окончательно не выяснено, но без четверти двенадцать полицейский констебль Бэррет, проходя по Годольфин-стрит, обратил внимание на то, что дверь дома номер шестнадцать приоткрыта. Он постучал, но ответа не последовало. Заметив, что в одной из комнат горит свет, он прошел в коридор и постучал снова, но и там ему никто не ответил. Тогда констебль открыл дверь и вошел. В комнате царил полный беспорядок. Вся мебель была сдвинута в одну сторону, посередине лежал опрокинутый стул. Рядом с этим стулом, вцепившись в одну из его ножек, лежал несчастный хозяин дома. Погиб он от удара ножом в сердце, и смерть, очевидно, была мгновенной. Орудием убийства послужил изогнутый индийский кинжал, взятый из коллекции восточного оружия, украшавшей одну из стен комнаты. Похоже, что ограбление не было мотивом этого преступления, поскольку ни одна из ценных вещей, собранных в комнате, не пропала. Мистер Эдуардо Лукас был так известен и любим, что жестокая и загадочная судьба, постигшая его, наверняка не оставит безучастными его многочисленных друзей».

– Ну, Ватсон, что вы об этом думаете? – поразмыслив, спросил Холмс.

– Удивительное совпадение.

– Совпадение? Один из трех человек, которые, по нашему мнению, могут быть причастны к похищению письма, умирает насильственной смертью как раз в то время, когда письмо исчезает из дома министра. Нет, слишком маловероятно, чтобы это было простым совпадением. Я даже не берусь подсчитать, какова вероятность такого совпадения. Мой дорогой Ватсон, эти два события связаны… Они должны быть связаны, и мы с вами обязаны отыскать эту связь.

– Но теперь все откроется полиции.

– Вовсе нет. Они знают только то, что увидели на Годольфин-стрит. О Вайтхолл-террас они не знают… И не узнают. Только нам известны оба случая, и только мы можем проследить связь между ними. Лишь одно могло привлечь мое внимание к этому Лукасу с Годольфин-стрит: Вестминстер, а именно то, что от его дома всего несколько минут ходьбы до Вайтхолл-террас. Остальные тайные агенты, имена которых я называл, живут в самом дальнем конце Вест-Энда, следовательно, Лукасу было проще остальных установить связь или получить послание от кого-то из домашних министра по европейским делам… Мелочь, но, когда на все дело есть лишь несколько часов, это может иметь решающее значение. О, а это что такое?

Последние слова были вызваны неожиданным появлением миссис Хадсон с подносом в руках, на котором лежала визитная карточка. Холмс взглянул на карточку удивился и передал ее мне.

– Попросите леди Хильду Трелони Хоуп войти, – сказал он.

В следующую минуту наши скромные пенаты, уже имевшие честь принимать сегодня утром столь высоких гостей, почтила своим визитом одна из красивейших женщин Лондона. Я много слышал о красоте младшей дочери герцога Белминстера, но никакие описания, никакие бесцветные фотографии не могли передать скромное, утонченное очарование и живую прелесть этой богини. И все же в то осеннее утро не красота ее привлекала к себе внимание в первую очередь. Ее щеки были прекрасны, но бледны; глаза блестели, но это был блеск волнения; чувственные губы были плотно сжаты – она старалась совладать с собой. Страх и волнение – не красота – вот что первое бросилось нам в глаза, как только прекрасная гостья перешагнула порог нашей гостиной.

– Мой муж был у вас, мистер Холмс?

– Да, мадам, он побывал здесь.

– Мистер Холмс, я умоляю вас не рассказывать ему, что я к вам приходила.

Холмс холодно поклонился и предложил леди сесть.

– Ваша светлость ставит меня в щекотливое положение. Прошу вас, присядьте и расскажите, чего вы хотите, но боюсь, что я не могу давать каких-либо поспешных обещаний.

Она прошла по комнате и села спиной к окну. Фигура ее была не менее прекрасна, чем лицо: высокая, стройная и необыкновенно женственная.