Возвращение: Тьма наступает (Сумерки)
Шрифт:
— Я не вижу здесь ничего интересного, — голос Елены был ледяным. — Мэтт мой друг.
— И все-таки пока мы оставим его здесь. Я тебе не доверяю. Даже если ты передашь сообщение для Мередит или Бонни через меня, и я отправлю его со своего мобильника.
Елена не ответила. Строго говоря, он был прав. Когда-то, узнав, что за Еленой охотится Дамон, они с Мередит и Бонни придумали сложный шифр, состоящий из невинных на первый взгляд фраз. Это было еще в прошлой жизни — в случае с Еленой в буквальном смысле,— но она все еще помнила его.
Не говоря ни слова, она пошла за Дамоном к «феррари».
Она отвечает за Мэтта.
— Ты почему-то совсем не споришь со мной, и я не знаю, что сейчас у тебя на уме.
— У меня на уме вот что: почему бы нам наконец не перейти к делу? Если ты скажешь мне, в чем оно заключается, — сказала она смело. Смелее, чем чувствовала себя.
— А это зависит от тебя, — проходя мимо Мэтта, Дамон пнул его под ребра. Он обходил поляну, которая словно бы уменьшилась в размерах, по кругу, и Елена оставалась за пределами этого круга. Елена сделала несколько шагов по направлению к Мэтту — и поскользнулась. Она не поняла, как это произошло. Может быть, гигантское животное выдохнуло. А может быть, под ногами просто оказались скользкие сосновые иглы.
Но получилось так, что секунду назад она шла к Мэтту — а в следующий миг ее нога поехала в сторону, и Елена полетела на землю, потому что ей было не за что ухватиться, чтобы задержать падение.
А потом она оказалась в мягких объятиях неторопливого Дамона. Столетия виргинской вежливости дали о себе знать, и она машинально сказала:
— Спасибо.
— С удовольствием.
Да, подумала она. Чистая правда. Его удовольствие — вот единственное, что имеет значение.
Именно тут она поняла, что они приближаются к ее «ягуару».
— Нет, не надо, — сказала она.
— Нет, надо — если я не возражаю, — отозвался он. — Ты же не хочешь, чтобы твой друг Мэтт помучился еще раз. Учти, что рано или поздно его сердечко все- таки не выдержит.
— Дамон, — она вырвалась из его рук и встала на ноги. — Я ничего не понимаю. Ты никогда не вел себя так. Бери что хочешь и уходи.
Он посмотрел на нее в ответ.
— Именно это я и делаю.
— Если ты хочешь взять мою кровь, — как ни стараясь, она не смогла скрыть дрожь в голосе, — меня не надо никуда увозить. А Мэтт ничего не узнает. Он без сознания.
Какое-то время на поляне царила тишина. Мертвая тишина. Ночные птицы и сверчки умолкли. И вдруг Елена почувствовала себя так, словно во время катания на американских горках кабинка ухнула вниз, а ее желудок и прочие органы еще остались наверху. Потом Дамон сформулировал все это словами:
— Я хочу тебя. В исключительное владение.
Елена попыталась взять себя в руки, попыталась сохранить ясность рассудка, справиться с обволакивавшим его туманом.
— Ты знаешь, что это невозможно.
— Я знаю, что со Стефаном это было возможно. Когда ты была с ним, ты не думала ни о чем, кроме него. Ты не видела, не слышала, не чувствовала ничего, кроме него.
Теперь все тело Елены покрылось гусиной кожей. Стараясь говорить внятно, несмотря на то что у нее сдавило горло, она произнесла:
— Дамон. Ты что-то сделал со Стефаном?
— С какой стати?
Очень медленно Елена проговорила:
— Мы оба знаем, с какой.
— Ты хочешь сказать, — Дамон начал непринужденно, но, чем дальше, тем яростнее становился его голос. Он схватил ее за плечи.— С такой стати, чтобы ты не видела ничего, кроме меня, не слышала ничего, кроме меня, не думала ни о чем, кроме меня?
По-прежнему спокойно, стараясь обуздать свой страх, Елена ответила:
— Сними очки, Дамой.
Дамон посмотрел вверх, потом по сторонам, словно хотел убедиться, что уже ни один луч солнца не прорвется через окружающую их зелень. Потом одной рукой он освободился от очков.
Елена вглядывалась в глаза, такие темные, что невозможно было различить, где зрачок, а где радужная оболочка. Она повернула в своем мозге какой-то переключатель так, что все ее чувства настроились на лицо Дамона, на его выражение, на циркулирующую по нему Силу.
Глаза оставались черными, как глубины необследованной пещеры. Красного света не было. Впрочем, на этот раз у него было время, чтобы подготовиться.
Я верю в то, что видела перед этим, подумала Елена. Видела собственными глазами.
— Дамон, я сделаю все, что ты захочешь. Все. Но ты должен ответить мне. Ты что-то сделал со Стефаном?
— Когда Стефан уходил, в нем еще было полным-полно твоей крови, — напомнил Дамон и, прежде чем она успела возразить, продолжил: — И, чтобы дать четкий ответ на твой вопрос — я не знаю, где он сейчас. Даю слово. Но в любом случае то, что ты успела подумать перед этим, — чистая правда, — прибавил он, когда Елена попыталась отступить на шаг, освободиться от его рук, схвативших ее за плечи, — Я — единственный, Елена. Единственный, кого ты так и не сумела покорить. Единственный, кем ты так и не научилась управлять. Любопытно, правда?
Несмотря на свой страх, Елена впала в ярость:
— Тогда зачем ты издевался над Мэттом? Он просто мой друг. Он не имеет к этому никакого отношения.
— Просто друг?
Дамой начал смеяться — зловеще, так, как смеялся перед этим.
— По крайней мере я знаю, что он никак не связан с исчезновением Стефана, — отрезала Елена.
Дамон повернулся к ней, но на поляне было уже так; темно, что она не смогла понять, что выражает его лицо.
— А кто сказал, что я имею к этому отношение? Просто я собираюсь воспользоваться подвернувшейся возможностью, — он легко поднял Мэтта, а второй рукой подхватил что-то, блеснувшее серебром.
Ее ключи. Из кармана джинсов. Естественно, он вытащил их, когда она лежала без сознания.
По его голосу она тоже ничего не могла понять, кроме того, что он был горьким и мрачным — как и всегда, когда он говорил о Стефане.
— В его жилах текла твоя кровь. В последний раз, когда я его видел, я не смог бы его убить, даже если бы попытался, — добавил он.
— Ты пытался?
— Нет. В этом тоже даю слово.
— И ты не знаешь, где он?
— Не знаю, — он взвесил Мэтта на руке.