Возвращение Томаса
Шрифт:
Они вернулись в гостиницу, Томас не возжелал идти в роскошные покои, расслабляет, отправился в конюшню, осмотрел коней, стойла, придирчиво пропустил между пальцами ячмень, любуясь крупными янтарными зернами, затем зашел к кузнецу и поговорил о новом способе перековки коней, а с оружейником поделился опытом заточки мечей из дамасской стали.
Олег поднялся на самый верх, там, на крыше, особая площадка, как на башне, удобно рассматривать город с высоты. Для европейских зданий такая архитектура непривычна, но вернувшиеся из Святых Земель, где все дома с плоскими крышами, не видят
Город бурлит, заполнены — уже не только гостиницы и постоялые дворы, но и все сараи, амбары, а многие будущие участники жарких схваток разбили шатры за городской чертой. Им туда возят еду, а часть торговцев уже поставили там временные лавки. Малые турниры, которые устраивают через каждые пару недель, длятся по два дня, средние — по четыре, но крупные, на которые приезжают из дальних стран, нелепо втискивать в такие сроки, они длятся не меньше недели. К примеру, знаменитый Марлезонский турнир длился полмесяца.
На ранних турнирах не могло быть и речи о женщинах, но потом, когда турниры под прессингом церкви начали облагораживаться и обрастать правилами, появились первые зрительницы. Сперва, насколько он помнит, присутствовала жена правителя или дочь. Потом — с подругами, свитой. А вот теперь, говорят, прекрасные дамы — едва ли не главный элемент украшения турнира. За них бьются, за их улыбки готовы умереть, а то и от добычи отказаться, чтобы показать свою щедрость, великодушие, благородство.
— Пятьдесят на пятьдесят, — повторил он. — Везде эти пятьдесят на пятьдесят...
В Европе, напомнил себе, все еще нет постоянных армий. В отличие от того же Востока, где владыки держат стотысячные армии в постоянной боевой готовности, а для походов собирают армии, превышающие миллион воинов. А где нет постоянных армий и нет стандартных методов обучения воинов, там каждый оттачивает свое умение сам.
Оттачивает вот здесь, на турнирах. Сперва турниры были только репетициями будущих сражений, и потому всегда сражались отряд на отряд, а вот сейчас, помимо этого привычного действа, начали вводить еще и одиночные схватки. И хотя им пока еще не придается значения, их ставят в самом начале, для разогрева публики, а кульминаций — генеральное сражение двух больших отрядов, однако одиночные поединки важны совсем для другой цели.
В одиночных поединках рыцари оттачивают новые трюки, совершенствуют приемы боя, проверяют снаряжение, исправляют после схваток, тут же подставляют под удары в новых схватках. Если заглядывать в будущее, то не нужно быть даже неграмотной бабкой-гадалкой, чтобы предсказать одиночным поединкам большое будущее. Возможно, они даже затмят грандиозные схватки отрядов, хотя там с каждой стороны могут выступать по несколько сотен рыцарей, и турнир начинает выглядеть настоящим полем битвы.
Он вспомнил обеспокоенного короля. Еще бы правителю не дергаться, когда в опасной близости собираются для турнира рыцари, количество которых в десятки раз превосходит его войско!
ГЛАВА 19
В полдень Томаса сразу же пропустили в апартаменты. Король занят, но королевский министр узнал Томаса, попросил подождать, скрылся в королевских покоях.
Томас терпеливо ждал, один из рыцарей что-то говорил своим друзьям, те поглядывали на Томаса с насмешливым презрением, посмеивались, мерили его презрительными взглядами. Томас отвернулся, хотя кулаки сами собой начали сжиматься.
Наконец министр вышел, в руках свернутый в трубочку лист. Приятно улыбнулся, Томас ощутил, как на сердце отлегло. Министр подал лист, крест-накрест перевязаный красной шелковой лентой, вдобавок все скреплено королевской печатью.
— Ознакомьтесь, — сказал министр. — Я сам составлял указ. Не думаю, что вкралась ошибка, но все равно...
Томас ответил с вежливым поклоном:
— Не смею сомневаться в вашей компетентности.
— Не в компетентности дело, — отмахнулся министр. — Я всего лишь записал, что велел король. Но его величество выражается порой грубовато, я облек в приличную форму. Все равно прочтите, чтобы потом не было жалоб. Ведь сейчас, как вы понимаете, все легко поправить...
Томас без охоты сорвал печать, принялся с трудом разбирать украшенные завитушками буквы. Придворные, шушукаясь, приближались вроде бы по своим делам, но останавливались и бесцеремонно заглядывали через плечо. Томас дочитал только до половины, пока все правильно, как его грубо толкнули под локоть.
Грузный рыцарь в бархатном камзоле, проходя мимо, сказал брезгливо:
— Откуда они приезжают, эти грязные попрошайки?.. И всякий раз что-то выпрашивают у его величества.
Томас вскипел, но взглянул на министра и, подавив порыв размазать наглеца по стенам, продолжал читать. Второй придворный толкнул его в спину, а третий ухитрился наступить на ногу. Томас сцепил зубы, дочитал, министр с облегчением перевел дух, в глазах его стояло понимание и благодарность рыцарю, что удержался, не ввязался в драку.
— Все в точности, — сказал Томас. — Особо хочу отметить ваш великолепный слог, такой величественный и торжественный! Именно таким и должен составлять документы государственный муж.
Министр воскликнул полыценно:
— Вы мне льстите! Я рад, что нет ошибок. До свидания. Я доложу его величеству о вашей стойкости... даже здесь.
— Я сегодня же отбуду, — сообщил Томас. — До ночи я успею пройти десятка два миль.
— Я доложу его величеству, — повторил министр, Томас ощутил недосказанное, министр тоже рад, что он отправится по делу, а не останется на дурацкий турнир. — Он будет доволен.
Они раскланялись, Томас повернулся и пошел к выходу. Министр проводил его взглядом, слуги отворили перед ним дверь в королевские покои, он исчез. Томас подошел к дверям, но там расположилась группа молодых дворян, уверенных и наглых. Дорогу перегородили так, что выйти невозможно, никого не толкнув.
Сердце Томаса начало стучать чаще, чем сарацинский барабан перед боем. Горячая кровь пошла по телу, воспламенила, он ощутил, как дыхание становится горячим. Их пятеро, да еще и другие явно поддерживают этих, всем ненавистна мысль, что кому-то дали земли. Взяли бы сами, кто мешал?