Возвращение в Африку
Шрифт:
— Неделю-другую.
Надо же! А все очень просто: после шакалов, гиен, хищных птиц «очистку» довершают муравьи, свирепые создания с прямо-таки стальными челюстями. Не приведи господь, если такой муравей попадет на голое тело (со мной такое случалось!). Избавиться от него можно, лишь разорвав насекомое на части.
Судя по описаниям сочинителей приключенческих повестей и романов, носорог весьма свирепое животное, отличающееся прямо-таки слепой яростью. Конечно, я не изучал повадок носорога, но мои встречи с ними никак не подтверждают подобных описаний. Первого носорога я увидел в Амбосели. Серый гигант лежал, на три четверти погрузившись в липкую грязь пересыхавшего болота, и, вероятно, испытывал такое блаженство, что не обращал никакого внимания на нашу машину и на озорные шутки моих спутников, пытавшихся вывести животное из нирваны тем, что бросали в его сторону апельсины и бананы. Я подумал тогда, что заставить носорога тронуться с места можно, пожалуй, только взяв его «на буксир», накинув трос на выступавший из грязи рог. Да и то вряд ли: как-никак две тонны!
Много раз нам приходилось видеть мирно пасущихся носорогов. Однако все попытки приблизиться на расстояние «крупного кадра» без телеобъектива, а иногда и преследовать их на приличной скорости приводили лишь к тому, что животные фыркали, поднимали свечкой до смешного маленькие для таких исполинов хвостики и опрометью бросались в кусты. В Абердэрах я наблюдал любопытную картину. На горной звериной тропе встретились носорог и буйвол. Разойтись им было невозможно: с одной стороны — отвесная скала, с другой — обрыв. Буйвол низко опустил голову, а носорог выставил рог. Потоптавшись друг перед другом несколько минут и, вероятно, проверив крепость нервов, животные отступили на несколько шагов, а потом, повернувшись, медленно разошлись.
Но самый большой сюрприз ждал меня в Меру, недалеко от Скалы Леопарда. Возвращаясь в кемпинг, я неожиданно увидел двух носорогов, пасущихся под наблюдением аскари — служащего парка, пожилого африканца. Положив руку на круп носорога, аскари рассказал, что в Меру с Юга Африки завезено несколько белых носорогов, которые некоторое время акклиматизировались в загоне и так привыкли к людям, что и на свободе позволяют трогать себя и даже садиться верхом. Услышав эту новость, мой молодой спутник не долго думая уговорил аскари разрешить ему сесть на носорога. Африканец погладил животное за ушами, прикоснулся к глазам, а потом подсадил смельчака на широченный круп. Я приготовился снимать, но «всадник» попросил обождать, пока он не примет подходящую позу. Он долго ерзал на спине носорога, но его длинных ног явно недоставало, чтобы обхватить круп великана. За исключением этой детали, снимок получился весьма эффектным: среди высокой травы на фоне зонтиковых акаций, пальм дум и голубого неба мирно пасется носорог с плотным, словно вылитым из бронзы туловищем с наездником на спине. Нашего благодетеля аскари, вооруженного старым карабином, на снимке не видно, я предусмотрительно попросил его пригнуться, и он полностью скрылся за носорогом. Я тоже взобрался на смирного гиганта, но, представив на миг его метровый рог между собственных ребер, испытал такое «острое ощущение», что, опираясь на плечо аскари, быстро спрыгнул на землю и предпочел любоваться прекрасным обитателем саванн на почтительном расстоянии.
Нет, страус не прячет голову при виде опасности, он храбро вступает в бой, защищая свое потомство от сильного и хищного зверя, будь то шакал или гиена. И вовсе не трусостью объясняется его исчезновение во многих районах, где он раньше обитал. Профессор Б. Гржимек отмечает: пока страусовые перья красовались только на шляпах средневековых рыцарей, диких страусов еще было довольно много. Но когда в прошлом столетии эти перья вдруг вошли в моду у дам, для страусов настали тяжелые времена. В короткий срок страусы были полностью истреблены в Северной Африке, на Ближнем Востоке. Они, вероятно, совсем исчезли бы с лица земли, если бы… если бы предприимчивые люди не догадались создать страусовые фермы. Эти «птичники» обеспечили рынок перьями и шкурками, из которых изготовляют модные дамские сумки и бумажники. Пыл браконьеров, лишившихся баснословных барышей, поубавился, и в Кении, например, дикий страус и ныне не является исключительной редкостью. Терпеливый путешественник может увидеть, как страусы щиплют траву, брачные игры птиц с сумасшедшими танцами, излюбленные страусами «купания» в песчаных «банях». Молодые страусята, едва начав твердо держаться на ногах, подражая родителям, затевают бешеные танцы. Если же очень повезет, можно в качестве бесплатного сувенира подобрать беспризорное страусовое яйцо весом в два килограмма!
Мне довелось убедиться в отличных беговых способностях страусов. Севернее Марсабита, в каменистой пустыне, прилегающей к озеру Рудольф, мы ехали по раскаленной дороге; по сторонам не встречалось ни деревца, ни кустика, ни травинки, одни только пышущие жаром камни. Вдруг впереди показались два страуса, двигавшиеся по дороге в том же направлении, что и мы. Подпустив машину метров на пятьдесят, страусы побежали. Шофер стал догонять птиц. Стрелка спидометра качалась где-то между 40 и 50 километрами — больше не позволяла дорога. Но гигантские птицы почти трехметрового роста с синими лапами бежали легко, словно шутя и играючи делали саженные шаги. Время от времени они поворачивали головы, как бы поддразнивая нас и приглашая прибавить ходу. Гонка продолжалась минут двадцать. Тут дорога круто свернула вправо, страусы помчались прямиком, а нам ничего не оставалось, как, признав полное поражение, двигаться по накатанной колее. Вскоре страусы растаяли в мареве, окутавшем раскаленную землю.
Чем чаще видишь животных, чем больше их узнаешь, тем сильнее поражаешься их совершенству, законченности их форм, оправданности и целесообразности их существования. Известно, что многие сигналы, которыми наполнен мир вокруг нас, не воспринимаются человеком, но улавливаются другими живыми существами. Летучая мышь, например, обладая звуковым локатором, спокойно летает в темноте: в свою очередь, ночным бабочкам ультразвуковая ориентация позволяет избегать опасности; «магическое» зрение есть у саламандры… Животные составляют единое и нераздельное целое с природой, которая ныне подвергается катастрофическим испытаниям.
ПАРКИ И БИЗНЕС
Я был довольно хорошо знаком с тогдашним министром туризма Кариуки — энергичным политическим деятелем радикальных взглядов. Он подробно рассказывал о предпринимаемых мерах для увеличения доходов от «дикой жизни».
— Девяносто процентов туристов приезжают посмотреть африканских животных на воле, а не в зоопарке. Легче всего встретить животных в национальных парках. Мы стремимся к расширению сети парков и резерватов и в целях сохранения нашего национального достояния — уникальной флоры и фауны, — и в целях увеличения доходов от туризма, что, кстати, дает возможность финансировать деятельность парков и работы по их расширению. Парки созданы для охраны животных, но они открыты для посетителей. Раз так, мы требуем от дирекции парков и туристских компаний образцового обслуживания. Верно, львиную долю доходов от иностранцев получает не государство, а частные компании — туристские, транспортные, владельцы отелей, — но скоро все это мы возьмем в свои руки.
Побывав к этому времени почти во всех национальных парках, я подтвердил, что дело обслуживания туристов в них поставлено, можно сказать, на широкую ногу.
— Вы ограничены временем, и у вас нет возможности переезжать из парка в парк на автомобиле? — оживленно и не без иронии подхватил министр. — Какой вопрос! Вы можете летать в парки на самолете, и на каждом аэродроме вас будет ждать машина. Вы не хотите объезжать парк в туристском микроавтобусе с 3—5 случайными спутниками, а желаете созерцать животных в одиночку? Пожалуйста! Арендуйте машину любой марки и катите по парку один или в сопровождении опытного проводника. У вас своя компания друзей, и вы не хотите ночевать в отеле и ужинать в шумном разноязычном обществе туристов? Тоже не проблема! В парках отведены места для кемпингов, и туристская компания может раскинуть для вас одну, две, три палатки со всеми удобствами, вам подадут на ужин блюда не из стандартного ресторанного меню, а то, что вы пожелаете, — хотите черепаховый суп, хотите жаркое из мяса дикобраза.
— А сколько может стоить такое удовольствие?
— Прямо скажем, дороговато. Мы с вами вряд ли можем себе это позволить.
Как-то в районе Гариссы в Северо-Восточной провинции пришлось искать ночлег. Комиссар района, к которому я обратился за советом, порекомендовал остановиться в палаточном городке, организованном недавно одной туристской компанией на живописном берегу реки Тана. Палатки в городке оказались просторными, с верандами, газовыми фонарями, удобной легкой мебелью. Под большим тентом разместился ресторан с баром, и официанты в белых перчатках неторопливо накрывали столы к ужину. Справился, сколько будет стоить ночлег. Оказалось — 500 шиллингов. По тому времени это составляло двухмесячный заработок сборщика чая! Пришлось вернуться в Гариссу и переночевать в местном отеле, заплатив за комнату 10 шиллингов.
Почти все гостиницы в национальных парках Кении называются лоджами — Келагуни-лодж, Аруба-лодж, Самбуру-лодж. В переводе с английского «лодж» означает «охотничий домик», «сторожка», «хижина». На самом деле многие лоджи — капитальные сооружения и не уступают приличным отелям ни по удобствам, ни по ценам. С годами гостиницы в парках строятся все более комфортабельными. Тритопс, когда-то наиболее дорогой и потому считавшийся «отелем для снобов», давно уступил пальму первенства. Собственно, в Тритопсе нет искусно созданных интерьеров. Хорошо, что при его строительстве не срубили деревьев, не обрубили сучья: через одни комнаты проходят стволы деревьев, через другие — сучья. В коридорах сучья обиты шкурами животных, дабы туристы ненароком не набили шишек. Единственная примечательная деталь интерьера здесь бронзовая плита, на которой начертано, что время пребывания в Тритопсе английской принцессы Елизаветы совпало с провозглашением ее королевой Великобритании. В лоджах более поздней постройки интерьерам придается первостепенное значение. В целом интерьеры носят современный характер — большие окна, низкие столики и кресла, камины. Но дизайнеры с большим знанием и вкусом используют национальные художественные традиции, широко применяют местные материалы. Если в жилых комнатах «африканский колорит» создает коврик из сизаля, абажур из полой тыквы или незатейливая картинка на стене — вышитый соломкой на коре банана рисунок, то в холлах, в ресторанах — шкуры зебр, редких антилоп, чучела животных, рога газелей, головы львов, буйволов, пепельницы из ноги слона, панно из батика, масайские щиты и копья, знаменитые африканские маски и другие предметы народного искусства. Все это производит немалое впечатление.