Возвращение в Африку
Шрифт:
ДЖОЙ АДАМСОН
ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА
С Джой Адамсон я познакомился в середине 60-х годов. Первая встреча произошла в «Меру гейм резерв» — теперешнем национальном парке Меру, что раскинулся на границе Центральной и Северо-Восточной провинций Кении. Здесь, в лагере, состоявшем из пальмовой хижины (Джой шутила, что это одновременно гостиная, столовая и рабочий кабинет) с затянутым брезентовым полом (спасение от скорпионов) и двух-трех парусиновых палаток, уже несколько лет жила Джой, приучая к жизни на свободе ручного гепарда Пиппу, а после смерти Пиппы наблюдала за ее детенышами из второго помета — Мбили, Уайти и Гату. К этому времени к Джой Адамсон пришла всемирная известность, уже обраставшая романтическими легендами, фантастической смесью правды и вымысла.
Адамсон в лагере не было. Ее чернокожий помощник, кажется, это был Локаль, сказав, что леди «навещает» гепардов, но вот-вот должна вернуться, предложил подождать ее в «гостиной» или поехать ей навстречу. Мы согласились ехать, попросив разрешения постоять у могилы Пиппы, захороненной около лагеря, и заглянуть в хижину, стены которой были тесно увешаны фотографиями Эльсы, Пиппы, других животных, кадрами из «Рожденной свободной», фото, где, по всей видимости, были запечатлены торжественные церемонии по случаю премьеры ленты об Эльсе и создания Международного фонда охраны диких животных имени Эльсы. Была фотография Джой Адамсон на приеме в Букингемском дворце. В длинном атласном белом платье, белые перчатки выше локтя, модно причесанная, Джой выглядела эффектной и весьма светской дамой, какой она, собственно, и была по рождению и воспитанию. А какой мы увидим Джой Адамсон в обычной жизни?
Не прошло и получаса, как наш «газик» повстречался на размытой дождями проселочной колее с синим лендровером, из него легко выпрыгнула спортивного вида загорелая женщина в зеленых потрепанных шортах и такого же цвета кофте без рукавов, на ногах у нее были сапоги. Открытое миловидное лицо, светлые вьющиеся волосы, голубые внимательные глаза в сеточке морщин, спокойный мягкий голос — такой я увидел Джой Адамсон в африканской саванне, такой вижу и сейчас, когда ее не стало.
Узнав о цели нашего приезда и убедившись, что мы не праздные туристы, а искренне интересуемся работой ее и ее мужа с животными и намерены содействовать переводу и изданию ее книг в Советском Союзе, Джой сразу же решила приобщить нас к жизни диких животных, предложив навестить ее мужа Джорджа, расположившегося по соседству у подножия горы Мугвонго в палатке, где он приучал к жизни на свободе двух главных исполнителей ролей в фильме «Рожденная свободной» — льва Боя и львицу Герл, выросших в одном из батальонов шотландской гвардии, а после съемок и настойчивых просьб супругов Адамсон переданных на попечение Джорджа.
— Из-за этих львов мы выдержали настоящую войну, — рассказывала по дороге Джой. — Некоторые считали, что мы проявляем жестокость, обрекая львов, воспитанных в зоопарках, на опасности жизни на свободе. Нас обвиняли в том, что мы подвергаем риску и жизнь людей, собираясь выпустить львов, которые потеряли всякий страх перед человеком. Да разве мы этого не понимали! Мы хорошо знали, что возвращение львов — длительный и трудный процесс, он требует сохранения контактов с животными, пока не станет ясно, что они научились самостоятельно охотиться, отвоевали себе территорию в борьбе с дикими львами и приобрели иммунитет к местным болезням. Знали мы и то, что на первых порах нам придется подкармливать львов, защищать их от местных сородичей, лечить в случае болезни. Мы готовы были следить за нашими львами до того времени, когда их охотничьи инстинкты разовьются полностью.
Ко времени нашего приезда в Меру Бой и Герл прижились в парке, спарились, и у них росли два детеныша; львы охотились, были сыты, но регулярно навещали Джорджа. Приходили они, как уверяла Джой, не за мясом, а из-за привязанности к человеку. К несчастью, Бой недавно неудачно атаковал буйвола, и тот пропорол ему бок. Льву сделали довольно сложную операцию: в сломанную кость вставили металлический стержень, и сейчас он восстанавливал силы, проходил под руководством Джорджа специальные тренировки. Льва готовили к перевозке на озеро Наиваша, где у Адамсонов был дом и где они намеревались полностью вылечить Боя. Герл и полугодовалых львят решено было оставить в парке Меру — исследователи были уверены, что львы полностью освоились с жизнью на свободе и можно не опасаться за их судьбу.
Не доезжая до лагеря Джорджа, мы покинули машину и тихо подошли к участку, огороженному металлической сеткой, за которой стояла палатка. Возле нее за низким столиком стучал на машинке обнаженный по пояс, бронзовый от загара человек, а у его ног лежал огромный рыжий лев с великолепной темной гривой.
Среднего роста, худощавый, с белой как лунь головой и такой же остроконечной бородкой («козлиной», как называла ее Джой), с удивительной чистоты синими глазами, с трубкой в зубах — таким оказался знаменитый искатель приключений, путешественник, охотник и егерь Джордж Адамсон.
После нашего знакомства и взаимных приветствий Джордж разрешил подойти к Бою, предварительно что-то пошептав ему на ухо и потрепав по густой гриве. Признаюсь, в присутствии Адамсона я не испытывал страха и спокойно положил руку на голову льва. Я не отдернул ее и тогда, когда Бой вдруг сладко зевнул, обнажив могучие челюсти. В этот момент щелкнула фотокамера моего спутника и получился снимок, которым я страшно горжусь, а знакомые отказываются верить своим глазам: лев с раскрытой пастью и моя рука на его голове.
Внезапно Бой оживился и, проследив за его взглядом, я увидел в десятке шагов выходившую из зарослей львицу с двумя львятами. Это Герл со своими детенышами пришла на свидание с Боем и Джорджем. Увидев незнакомого человека, львица оскалила зубы и зашипела так, что у меня мурашки побежали по всему телу, похолодело сердце и, забыв про разделявшую нас сетку и присутствие Джой, я быстро спрятался за спину Джорджа.
Так я познакомился с Адамсонами и был рад их приглашению приезжать всегда, когда захочу.
БЫТЬ РЯДОМ С ЖИВОТНЫМИ — СЧАСТЬЕ
Джой была интереснейшей собеседницей, импульсивной, задиристой. Она могла часами рассказывать о всяких случаях в живой природе — о «детских садах» у импал, о том, как птица-секретарь бессовестно дразнила Пиппу, о целом сражении, которое разгорелось между нектарницами, обосновавшимися на тамаринде, и ярко-желтыми агрессорами — ткачиками, начавшими вить гнезда рядом с нектарницами. Как-то раз она застала врасплох земляную белку, которая стояла на задних лапках. Увидев Джой, белка мгновенно замерла, натуралистка нажала на секундомер: зверек сохранял полную неподвижность в этой неудобной позе пятьдесят минут, пока Джой не ушла. В другой раз в парке Меру она видела, как два льва пожирали буйвола, затащив его в реку, к их трапезе присоединился огромный крокодил; на другой день львы ушли, а буйвола доедали уже восемь крокодилов.
Джой с жаром и страстью высказывала и отстаивала свои убеждения о пагубности нарушения экологического равновесия, о часто неразумном вмешательстве человека в законы животного мира. «Неужели у нас мало доказательств, чтобы осознать, к каким опаснейшим последствиям приводит наше вмешательство в природное равновесие? Почему мы считаем себя выше природы? Только потому, что можем разрушить ее? Какое мы имеем право вмешиваться в жизнь другого вида? Как нам удается примирить свою совесть с постоянным превышением своих прав в отношении диких животных?»