Возвращение в гильдию
Шрифт:
Над головой негромко похрустывало, порой шуршало, а однажды грохнуло так, что задремавший было Мычка, подскочил, дико озираясь, руки потянулись к плечам, нащупывая рукояти мечей. Краем уха прислушиваясь к доносящемуся с чердака недовольному ворчанию пещерника, Дерн вышел во двор. Дом обнесен редким забором, внутри небольшой садик распаханный на неровные грядки с редкими чахлыми кустиками. Дом заброшен, чтобы понять, достаточно заглянуть через забор к соседу, где привольно раскинулись увешанные плодами буйные заросли. Кое-какие растения знакомы, но большая часть либо вообще не растут наверху, либо, произрастая в пещерах, настолько изменились, что и знаток-садовник не узнает.
Когда Дерн вернулся, Шестерня, развалившись на кровати, возился с пыльным горшком, пытаясь сковырнуть залитую сургучом крышку. Тут же, под руками, разлохмаченная связка соленой рыбы и какие-то аппетитные кусочки, насаженные на заостренные палочки. На полу горшок поменьше, из распахнутого зева тянет пряностями. Болотник присел на приземистый табурет, изумленно произнес:
– И куда в тебя столько влазит? Ведь совсем недавно пировали за одним столом с воеводой.
Шестерня отмахнулся:
– Тю! Вспомнил прошлогодний снег. Когда это было? Я уж проголодаться успел.
Крышка, наконец, подалась, отскочила с громким чмоком. Шестерня взболтнул горшок, со смаком принюхался.
Из соседней комнаты выглянул Зола, сказал ворчливо:
– Пока ты грядками любовался, этот жрун перетряхнул весь дом, даже в погреб спустился в поисках съестного.
– Потянув носом, маг покосился на горшок, что пещерник по - прежнему держал в руках, добавил оценивающе: - А вино и впрямь хорошее, отсюда чую. Даже удивительно, что в доме простолюдина такое нашлось.
– А с чего ты взял, что это дом простолюдина?
– Шестерня, наконец, пригубил вино, крякнул от удовольствия.
– Может сюда кто из знати захаживает, по тайной надобности. Или даже сама дочка воеводы, - он сально ухмыльнулся, - коротает вечера с красавцами из дружины.
Зола подпер косяк плечом, сказал задумчиво:
– Не похож этот дом на прибежище влюбленных, да и рискованно парней водить при ее-то отце. Такому - слова поперек не скажи, перешибет и не заметит. Странно еще, как за нас вступилась.
Лежащий до этого без движения, Мычка открыл глаза, переспросил удивленно:
– Вступилась за нас?
Зола окинул вершинника взглядом, сказал насмешливо:
– А ты не заметил, кулема?
Мычка воскликнул, защищаясь:
– Я все больше по сторонам глядел, где тут заметить.
– Видел я, куда ты глядел, так лупился, чуть глаза не повылазили.
– Отвернувшись от покрасневшего вершинника, маг сказал укоризненно: - Про Шестерню я молчу, он дальше своей миски не видит, но неужели даже ты, Дерн, не обратил внимания?
– Да на что?!
– в один голос вскричали Мычка с Шестерней.
Зола не ответил, испытывающе глядя в лицо Дерну, но наткнувшись на честный, непонимающий взгляд болотника, лишь махнул рукой и, распахнув дверь, вышел на улицу. Шестерня проводил взглядом сгорбленную спину товарища, сказал с обидой:
– И вовсе это не правда. Я и в свою - смотрю, и в ваши успеваю. Хоть сейчас перечислю - кто - что ел, и из какой посуды.
Дерн успокаивающе похлопал пещерника по плечу, вздохнул:
– Не обращай внимания. Он просто завидует, что вино первым нашел ты.
Шестерня понимающе кивнул:
– Это да. Я бы на его месте, наверное, тоже завидовал...
Зола брел по улице, старательно кутаясь в балахон. Отсыревшая за время путешествия ткань не успела просохнуть, и, несмотря на отсутствие ветра и сравнительно теплый воздух, неприятно липла к телу, так что оставалось лишь сильнее вжиматься во влажное белье, в надежде, что от этого одежда высохнет хоть чуточку быстрее. Встреченные люди чинно проходили мимо, стараясь не выказывать любопытства, но Зола спиной чувствовал заинтересованные взгляды. Страха, как и ненависти, не ощущалось, скорее легкое удивление, как от диковинного зверя, что вдруг случайно попался по дороге домой, и вроде бы хочется остановиться, посмотреть, но нужно бежать, дома неотложные дела, заботы...
Зола сперва горбился, стараясь сделаться как можно незаметнее, вжимал голову в плечи и мелко семенил, но быстро отвлекся, пошел привычно, степенно вышагивая и с интересом поглядывая по сторонам. Сияющие сферы, такие необычные сперва, уже приелись, и маг лишь мельком просматривал на "фонари", заливающие улицы неярким светом всевозможных оттенков, не теряя время на более подробное изучение.
Свернув на прилегающую улочку, Зола вскоре вышел на площадь. Судя по скоплению цветастых островерхих палаток и негромкому, но плотному гомону толпы, он попал на рынок. Коснувшись пояса, Зола удовлетворенно кивнул, мешочек с серебряными монетами занимал привычное место, а там, где были зашиты скромные сбережения в виде горстки драгоценных камней, пальцы нащупали твердые выпуклости. Маг довольно улыбнулся, в предвкушении жаркого торга потер руки, и вдвинулся в толпу, уверенно раздвигая плечами разномастную рыночную публику.
Его окликнули. Зола с удивлением обернулся. Через толпу в его сторону быстро двигалась миловидная женщина. Приблизившись, она обрадовано улыбнулась, и со счастливым визгом бросилась к нему на шею, непрерывно вереща:
– Дядя! Как ты мог оставить меня одну на этом ужасном рынке? Я так испугалась!
Онемев, Зола вяло сопротивлялся, в то время, как тонкие ручки тискали его со всех сторон. Наконец, придя в себя, он отстранился, с достоинством произнес:
– Допускаю, что я действительно, как две капли воды, похож на вашего дядюшку, но это не повод выказывать чувства на виду у всех.
Девушка замерла. Хорошенькое личико застыло, пухлые губки приоткрылись, а обрамленные длинными ресницами глаза испуганно распахнулись. Схватившись за голову, она испуганно воскликнула:
– Так вы не мой дядя?! Ах, простите! Значит, я обозналась, - она заморгала, явно сдерживая слезы.
Зола расплылся в улыбке, растроганно произнес:
– Ничего страшного, дитя. Впредь будь внимательнее, и твой дядя обязательно найдется.
– Правда? Вы действительно так думаете?
– в глазах девушки вспыхнула надежда.