Возвращение Ворона

Хлебов Адам

Не то чтобы я недооценил Жаботинских, но я не ожидал что они будут способны на такую низкую подлость по отношению к Протопопу Аввакуму.

Мне до сих пор не верилось, что они настучали на наставника и он не смог найти аргументов в свою защиту перед Великим Князем.

Я уже не сомневался, что старший Жаботинский старший пошёл бы на всё, чтобы помешать моему взлёту и возрождению рода Вороновых.

Причина была во мне. Они с братом, а, возможно, и со старшими мужчинами рода Жаботинских во главе с отцом,

видели во мне сильного конкурента.

Дерзкого и умелого мальчишку, который указал бы им на их реальное место в этом мире.

— Они искали меня, чтобы подписать отказ или чтобы забрать мой кафтан? — спросил я у Ивана

— Про кафтан ничего не говорили. Увидели, что тебя тут нет и ушли.

Значит искали меня.

Я еще раз посмотрел в окошко во двор.

Жаботинский старший что-то выговаривал двум иеромонахам. Те опустив головы, послушно кивали.

Было видно, что он испытывает к ним презрение.

Он тыкнул указательным пальцем пару раз в сторону нашей кельи.

Федор Жаботинский вел себя так, будто чувствовал себя хозяином жизни. Ну ничего. Ничему жизнь этих дураков не учит.

Они не знают, главную ошибку в политике. Они наивно полагали, что им все сойдет с рук. Они не догадывались, что набирающие вес бояре в первую очередь убирают неудобных, а потом история быстро убирает самих убиральщиков.

И тут меня кольнула неприятная догадка.

Младший Жаботинский провоцировал конфликт среди учеников не из вредности. Он делал это специально.

И портал открывал потому, что его старший брат так научил.

Я-вообщем-то случайно помешал. Они не рассчитали, что мы с вороном придем Авве на помощь.

Выходит, они заранее готовили компромат на Авву, чтобы сместить его. Портал, вайты и гибель нескольких учеников потом послужили бы базой для обвинений.

— Кто, говоришь, будет новым наставником?

— Ну как кто? Боярин Федор Жаботинский, — Иван подошел ко мне и кивнул в сторону тройки во дворе, — он выпускник училища и боевой маг с заслугами.

Я так и думал

Ах, какая погань подноготная! Выходит, что они расчищали себе поляну. А сейчас они методично заметали следы своих злодеяний.

Отобрали у матери родовое поместье. Подсадили дурака Петьку на игры. Убрали мою крестную, боярыню Морозову. Вогнали ее в опалу и немилость Государя. Оболгали Авву.

Наставник, который опекал и обучал обоих братьев отправлялся в острог по их милости.

Теперь наша дуэль начинает приобретать совсем другой окрас.

Должность старшего наставника в нашем учебном заведении давала намного большие возможностей, чем могло показаться на первый взгляд. Я оценил масштаб амбиций Жаботинских.

По моим прикидкам учеников в училище было не меньше ста человек.

Эта целая рота боевых магов. Никто из учеников и думских бояр не

задумывался о военном потенциале такого количества людей. Потому что их никто никогда не использовал, как армейскую единицу. Это было немыслимо — использовать учеников в дурных и корыстных делах.

А Жаботинские так могли и на трон претендовать.

Училище должен был возглавлять честный человек. Обладающий кристально чистыми моральными принципами. Не использующий потенциал магов в личных целях для причинения зла другим.

Похоже Великий Князь не очень понял, кого назначил на место Аввы.

Теперь все ребята будут в подчинении у Жаботинских. Неугодных будут исключать или уничтожать.

Конечно же, я был в числе неугодных. Они надеялись в один день хлопнуть всех зайцев. Убрать протопопа Аввакума, поймать меня и заставь подписать добровольный отказ от милости Государя.

Хрен вам, господа Жаботинские. Вы еще очень пожалеете, что связались с Вороновыми. Пусть я не обладал прежней магической силой, зато я обладал своим прежним характером.

Я намеревался освободить Авву и Феодосию. Теперь я знал, что должен или умереть, или вернуть всё, что отжали Жаботинские.

Я раздал подробные инструкции Ивану Горохову, наказал ему никому не рассказывать о том, что мы виделись. Затем собрал все свои вещи, в том числе мой серебряный парчовый кафтан, и незаметно улизнул из монастыря.

У меня оставались еще деньги. Я разложил монеты по карманам и тайникам в одежды и отправился в кабацкий район столицы.

Ставки были единственным способом заполучить необходимую сумму для расчёта с Васькой Губой.

В первом же заведении, где собирались заядлые спорщики я узнал, что Жаботинские уже подсуетились. О нашей мономахии-дуэли на Лобном Месте было уже известно всему городу.

Вот свиньи. Они и на этом хотели срубить денег. Я посмотрю на их лица после поединка.

Те, кто ставил, это называлось биться об заклад, прекрасно знали, что Федор Жаботинский считался лучшим фехтовальщиком. Они все как один были уверены в его безоговорочной победе, потому что по слухам, его вызов принял какой-то коротышка недоросток.

Тем лучше для меня. Ставки принимались по коэффициенту один к ста. Я подошел к старосте принимавшем ставки и изъявил желание поставить на коротышку-недоростка.

Он посмотрел на меня, как на полоумного. Пожал плечами и приняв монету, выписал мне заклад на имя Петра Воронова. Староста считал, что объегорил, обманул мальчишку, который ничего не понимает в системе ставок и поставил по ошибке не на того бойца. Он хищно улыбался и смотрел за моей реакцией с прищуром.

— Я хочу слетать дополнительную ставку на коротышку! — сказал я громко и заметил, как в кабаке стихли голоса. Все заинтересованно повернулись к нам.