Возвращение
Шрифт:
Тихо звякнули друг о друга приготовившиеся к бою клинки, и неестественно веселый голос Тирриниэля коротко возвестил:
— Бой!..
— Пойдемте, леди, — вздохнул Таррэн, стараясь увести гостью от подозрительной двери. — Я покажу вам место, где можно поговорить.
Эланна непонимающе на него посмотрела, но быстро опомнилась.
— Да… конечно. А почему там находится ллер Элиар?
Насчет Тиля она спросить не решилась.
— Эл иногда любит развеяться.
— С оружием в руках?! — Юная правительница недоверчиво обернулась и еще раз оглядела покореженную дверь сверху донизу. — Я понимаю, если бы он был один, но… значит, они сражаются понарошку?
Рен Эверон, пользуясь тем, что никто не видит, позволил себе снисходительную усмешку, а Таррэн пожал плечами:
— Я же сказал: это бой. И все, что там происходит, происходило бы в обычном бою: скорость, реакция, сила ударов, даже магия… никакой фальши. Никакой игры. Если бьешь, то бьешь в полную силу. Если бежишь, то бежишь так, чтобы ветер свистел в ушах. Если прыгаешь, то на пределе сил, а уж если ранишь… ну разве что не смертельно. Но во всем остальном никто никому не поддается, и в этом нет ничего страшного.
Эланна ошарашенно замерла:
— Н-но… как же… зачем?! Ведь они могут друг друга задеть?! И даже ранить, если кто-то не успеет увернуться?!
— Конечно, — удивленно отозвался Таррэн. — Иначе не бывает, без этого ни одна тренировка не обходится. Но там Элиар, а он неплохой целитель. Поэтому опасности ни для кого нет. Мелкие царапины не в счет. Разве у вас не так?
— Наши воины никого не ранят и не стремятся убить! И вы тоже… вернее, в прошлый раз ты тренировался один! — в панике посмотрела на Таррэна эльфийка, позабыв даже про этикет. — Я видела! Ты ни с кем не сражался! Ты только отрабатывал удары!
Таррэн, покосившись на рена Эверона, на лице которого после оговорки Эланны не дрогнул ни один мускул, мягко улыбнулся:
— Лишь потому, что у меня не было хорошего партнера. С твоими воинами я не рискнул бы биться в полную силу. А делать что-то наполовину… какой смысл? Поверь, если бы я взял сюда кого-то из своих, мои тренировки стали бы совсем другими. Я не привык жить без боя. И не привык чувствовать себя уязвимым. Все мужчины нашего дома обязаны владеть родовыми клинками в совершенстве. Тот, кто не способен себя защитить, не считается мужчиной. Тот, кто стремится убежать от своего долга, не может считать себя сильным. А нам пришлось стать сильными, Эланна. Это был вопрос выживания расы.
— Но ведь это опасно!
— А по-другому не бывает, — серьезно ответил темный эльф. — Никому не нужен воин, не проведший ни одной настоящей схватки и не нанесший ни одной раны. В полной мере навыки сохраняются только так — на пределе, на пике, в постоянной борьбе. Чтобы ты умел чувствовать себя и противника. Чтобы знал и помнил границу, которую не следует преступать. Чтобы видел и ощущал последствия каждой своей ошибки. Чтобы учился и становился сильнее. Прости. Мы по-другому не умеем.
Эланна беспомощно повернулась к начальнику своей стражи, но тот только уважительно наклонил голову: принципы чужака были понятными и правильными. Пускай жестокими, но они и пришли из жестокого мира. Они еще не забыли слово «война». Для них еще живы понятия «долг» и «честь», и хотя бы поэтому они были достойны уважения.
— Я… хотела бы это увидеть, — неожиданно севшим голосом попросила эльфийка.
Таррэн нахмурился:
— Это совсем не то зрелище, на которое стоит смотреть леди.
— Я настаиваю, ллер, — отчего-то заупрямилась повелительница. — Не волнуйтесь, мне не станет плохо от вида крови. Я — дочь своего отца. Я тоже знаю, что такое долг.
— И все же я бы не советовал вам этого делать, — настойчиво повторил Таррэн.
— Пожалуйста, Таррэн, — твердо посмотрела Эланна. — Позволь мне увидеть.
Хозяин Серых пределов на мгновение скрестил свой взгляд с ее взглядом, не понимая причин такого упорства, но почти сразу понял: владычица не отступит. Он тяжело вздохнул и с легким поклоном толкнул низкую дверцу, предварительно бросив на рена Эверона предупреждающий взгляд.
Начальник стражи с каменным лицом кивнул, подтверждая, что готов подхватить госпожу, если ей вдруг захочется упасть в обморок. Затем шагнул следом за Таррэном, искренне полагая, что готов увидеть любое зрелище, и… как оказалось, полагал совершенно ошибочно. Потому что когда его расширенные глаза сумели в полной мере осознать, что именно видят, когда пораженный разум согласился принять происходящее за действительность, когда вспугнутые открывшейся картиной мысли наконец смогли пристыженно вернуться и собраться в некое подобие кучки, он в полнейшей прострации привалился к ближайшей стене и заторможенно подумал: «Сумасшедшие. Все они — сумасшедшие… Упаси нас Создатель заполучить себе таких врагов!»
ГЛАВА 10
Над импровизированным полигоном вилась мелкая пыль. Трава возле полутора десятков разноуровневых колонн была старательно вытоптана. Плетеный потолок из лианоподобных ветвей взмывал над ними на добрых три человеческих роста, чтобы не мешать прыжкам и умопомрачительным кульбитам, которые творили перевертыши во время схваток. Под листьями горело несколько десятков магических светильников. Каменные стены оказались раздвинуты в стороны каким-то хитрым заклятием, сделав помещение в несколько раз больше, чем раньше. Более того, изнутри камень оказался заботливо обвит колючим растением, рисковать попасть на шипы которого не стал бы ни один безумец. А сами шипы, уже успевшие окраситься алым, красноречиво доказывали, что кому-то сегодня не повезло с приземлением.
При этом колонны имели разный уровень, различную ширину верхних площадок и походили друг на друга лишь толщиной и огромным запасом прочности, которого, впрочем, для разошедшихся охотников не хватало. Материалом для тумб служил все тот же камень — выращенный здесь же, прямо из земли. Стыков между глыбами не было. Совсем. Что позволяло сделать логичный вывод о цельной структуре каждой колонны, благодаря чему они представляли собой практически нерушимый монолит.
Бойцов, как выяснилось чуть позже, было немного: четверо перевертышей, один из которых расположился на крайней колонне, высматривая возможность атаковать, а трое остальных пытались лишить его этой возможности. Для чего, собственно, и окружили со всех сторон, многозначительно ухмыляясь и поигрывая клинками. Все они были обнажены до пояса, босы и покрыты многочисленными царапинами, на которых уже подсохли кровяные корочки. Глубоких порезов не виднелось — раны на перевертышах заживали удивительно быстро, однако несколько свежих шрамов могли натолкнуть внимательного наблюдателя на мысль, что всего несколько минут назад эти люди выглядели далеко не так бодро, как сейчас.