Возвращение
Шрифт:
— Вы считаете меня дикарём, Вэлэри? — непринуждённо улыбнулся, отмечая её нервозность.
— Да, — не стала осторожничать, — только дикарь в силу своего природного воспитания и нерасторопности может находиться полуобнажённым в обществе женщины высшего сословия. Он ещё не убил мамонта, чтобы сшить шубу из его шкуры. Будьте уверены, я оценила вашу шикарную физическую форму. — Отпила из кубка, закусывая сооружённым сэндвичем. — А вот эта метка, — кивнула на его левый бок, где на ширину ладони ниже соска чётко проступало белёсое круглое пятно
— Бластером? — заинтересованно повторил Шамси.
Наташа навела указательный палец в сердце араба и прищурила один глаз, прицелившись:
— Паф-ф… — сымитировала звук выстрела, сопроводив его манипуляцией пальцев.
Несмотря на то, что слова были произнесены спокойно и негромко, девушка задыхалась от бушующей в ней эмоциональной бури, готовой стереть с лица земли Шамси, графа, и заодно всех мужчин! Раздражение, зародившееся в момент встречи с Герардом, искало выхода, нарастая в геометрической прогрессии. Продолжила:
— А вон ещё порез. Судя по цвету недавний…
От того, как подскочил супершпион, замолчала на полуслове, сжав рукоять кинжала и готовясь дать отпор. Наблюдала как он, стремительно подойдя к кровати и отыскав рубашку, одним движением натянул её на своё великолепное тело. Брошенный на неё цепкий яростный взор мгновенно сменился бесстрастным.
— Вэлэри, очень надеюсь, что вы не станете с кем бы то ни было делиться своими наблюдениями.
— Не стану, — склонила голову набок, глядя, как тайный советник, начав подворачивать рукав, передумал, вернув его в прежнее положение. — Я не хочу попасть в местную психушку.
От глотка крепкого вина она немного расслабилась, но тут же напряглась от раздавшегося крика за стеной. Остатки бутерброда выпали из дрогнувшей руки и, прокатившись по подолу, рассыпались под столиком.
— Чёрт, — шепнула она, отрясая платье и подталкивая носком тапочки с меховой опушкой кусочек сыра под столешницу.
Шамси преспокойно жевал мясо, запивая вином.
Вопль сменился долгим мучительным стоном.
Наташа перекрестилась, залпом допив вино. Возможно, оно даст желанную разрядку. Только бы не перепить. О его коварном действе ей хорошо известно. Сооружала новый сэндвич. Поколебавшись, положила его на блюдо перед эксиленцем. На его молчаливый благодарный кивок ответила тем же, растянув губы в подобие улыбки.
Под стенание роженицы размазывала мягкий кремовый творог по квадрату печенья. Подняла глаза на абассинца:
— Не смогу заснуть в такой обстановке, — сокрушённо вздохнула. — Комнату сменить нельзя?
— Можно, — серьёзно ответил он. — В другом конце коридора будет немного спокойнее.
— Так что вы сидите? — ложечка замерла в руке. Янтарь, поймав в ловушку огненный сполох, ожил, подмигнув доверенному лицу его величества.
— Там нет свободных камор. Но это несложно устроить.
— Выгнать кого-нибудь,
— Поменяться, — уточнил гехаймрат, вытирая жирные пальцы полотенцем.
— Выгнать-выгнать, — укоризненно закивала пфальцграфиня. — Называйте вещи своими именами.
— Чего вы добиваетесь, Вэлэри? — Шамси порывисто поднялся и, сделав шаг, склонился к ней, упёршись руками в подлокотники кресла. — Находясь в таком состоянии, вы и там будете слышать каждый вздох родильницы.
— Что вы знаете о моём состоянии? — взвилась она. — Что вы знаете обо мне? Вы…
— Догадываюсь, — прервал начинавшуюся истерику. — Ваша недавняя встреча…
— Погодите, — остановила его, вертя головой и прислушиваясь.
Женский стон, переплетаясь с мужскими короткими выдохами, не походил на стон муки и боли. В соседнем номере шумно удовлетворяли похоть. К обоюдному удовольствию.
Эксиленц выпрямился и, повернувшись в сторону перегородки, отделяющей их от каморы, где остановился Бригахбург, вздёрнув бровь, взглянул на женщину.
Она вопросительно уставилась на него, будто не веря своим ушам, сомневаясь в том, чем могут там заниматься.
Ему ничего не пришло в голову, кроме как занять своё место за столом и наполнить кубки. В другое время он бы не обратил внимания на это — на постоялых дворах происходит и не такое, — но сейчас, глядя на растерянную, побледневшую пфальцграфиню, смутился. Откашлялся, привлекая к себе внимание:
— Вэлэри, поешьте.
Она непонимающе посмотрела на него. В глазах билась тревога.
Шамси выдохнул. И после этого она будет утверждать, что Бригахбург ей безразличен? Что касается графа, то… Мужчина есть мужчина. Он свободен и вправе поступать так, как ему заблагорассудится.
За стеной, похожие на приглушенные женские рыдания, замирали вздохи.
Наташа, глубоко вдохнув, задержала воздух, медленно выпустив его. Сердце остановилось. Ложечка в руке мелко подрагивала. Неудержимая безумная фантазия забилась в угол сознания, не выдав ни одного визуализированного образа. От пронзившей боли в груди, оцепенела.
Лемма с беспокойством наблюдал, как она медленно и тяжело поднялась. Сделав несколько шагов в сторону перегородки, нерешительно остановилась, блуждая взором по потолку, и рванулась к двери.
— Вэлэри! — он нагнал её, прижав створку ладонью. — Не глупите!
Свеча вспыхнула, выхватив метнувшиеся фигуры из тьмы, отбросив косую танцующую тень на потолок.
Крик роженицы, как сигнальный рожок, возвестил, что она всё ещё не родила.
— Сделайте что-нибудь, — Наташа просительно заглянула в глаза мужчине.
— Вам нужно успокоиться, — взял её под локоть, увлекая к столу, — выпить вина.
— Я не хочу вина.
— Вам нужно поспать. Вы измучены дорогой, — подтолкнул её к ложу, морщась от затихающих вскриков. Казалось, они неслись отовсюду. Ему самому не помешает крепкий сон.