Возвращение
Шрифт:
– Третье место это тоже не дырка от бублика, – сказал я Люсе. – А вообще, с этими конкурсами нужно заканчивать. Выехали на ворованной песне и твоем голосе. Мне уже большая известность не нужна, поэтому будем кое-что петь время от времени у Самохина, и все. Это будет честнее.
После нашего возвращения у отдела культуры на ближайшие дни были запланированы какие-то встречи, но мы от всего отказались.
– Имейте совесть! – сказал я возмущенным такой неблагодарностью работникам отдела. – Мы и так уже пропустили столько учебных дней! В конце марта
– Сильно разочарованы? – спросил я Валентина, который вышел с нами распорядиться насчет машины.
– Есть немного, – ответил он. – А вы, я смотрю, совсем не расстраиваетесь?
– Я не настолько высокого мнения о своем голосе, – сказал я. – Те, кто заняли первое и второе места, были во всем лучше нас. За что же обижаться? А вот ваши ребята на нас обиделись. Скажи им, что мы устали и просто хотим отдохнуть, да еще пропустили неделю занятий. Мне стыдно за грубость, я извиняюсь, и все такое, но если бы я там шаркал ножкой, они бы нас еще два часа уламывали.
На этот раз домой нас вез Сергей.
– Здравствуйте, Сергей Александрович! – радостно поздоровался я. – Выздоровела жена?
– Умерла, – ответил он и больше до самого городка не произнес ни слова.
Приехали мы в среду семнадцатого марта около часа дня. Подождав, пока закончатся уроки, я оделся и вышел встречать ребят из школы. Как обычно, Сергей с Игорем шли вместе.
– Привет! – поздоровался я с ними. – Сергей, дай на пару часов тетради! И надо узнать, что вам задали на завтра.
– Привет! – отозвался он. – Поздравляю! Пойдем к нам домой, половина тетрадей там.
– Здравствуй! – поздоровался Игорь. – Когда приехали?
– Пару часов назад, – ответил я. – Пошли быстрее, мне наверняка много переписывать, а тебе еще самому делать уроки.
Остаток вечера я делал письменные задания и просматривал учебники за все пропущенное время. Память памятью, но сделать это было нелишним. Люсе сейчас было труднее, но тут я ей ничем помочь не мог. Ничего, за пару дней все догонит, а завтра нас все равно никто спрашивать не будет.
Утром я чуть не поругался с директором, который непременно хотел устроить нам торжественную встречу. Хорошо, что перед этим он поговорил со мной.
– У меня только наладились отношения с одноклассниками, а вы хотите все испортить! – сказал я. – Можете снижать оценку по поведению, но если вы это сделаете, я в этот день в школу не приду!
– Как хочешь, – недовольно сказал Новиков. – У Черзаровой такое же мнение?
– У нас одно мнение на двоих, – ответил я. – Не обижайтесь, Виктор Николаевич, но это лишнее.
Дальше все пошло, как обычно. Двадцать третьего нам сообщили четвертные оценки, и я сказал обрадованному Сашке, что не собираюсь трогать его лоб. Двадцать четвертого за нами прислали машину для проведения встречи со школьниками Минска. И машина, и шофер были
Глава 13
Дверной звонок зазвонил около десяти часов утра, когда я был в своей комнате, и звонившему открыла мама. Им оказался мужчина лет тридцати в штатском, который, не представившись, заявил, что должен сопроводить меня в минский обком партии.
– Это кому я там понадобился? – спросил я, опередив маму. – И вообще, сначала стоило бы себя назвать. Неужели вы думаете, что я куда-то поеду с неизвестным?
– Васильев, – буркнул он.
– Это на вас не написано, – сказал я ему. – Документы в наличии есть?
Он растерялся. Наверное, за всю службу у него ни разу не требовали документов те, кого он забирал. Но растерянность длилась недолго.
– Как хотите, – с деланным безразличием сказал он. – Отвезу одну Черзарову. Она, между прочим, уже в машине.
– Хорошо, сейчас переоденусь, – сказал я, внутренне похолодев. – Подождите в большой комнате, это недолго.
– Вам просили напомнить о тетрадях, – сказал он, оставаясь стоять.
– А вот тетрадки от меня получат только после личного разговора, – насмешливо сказал я. – Если получат. И на тахту можете не смотреть, их там больше нет.
Сразу же после приезда из Москвы я все свои записи перепрятал в сарай. И слава богу. Он понял, что я не вру, и ничего не сказал. Оделся я минут за пять, чмокнул взволнованную маму, сказал ей, чтобы не волновалась, и вслед за Васильевым вышел из квартиры.
– Такой стиль работы это ваша инициатива или вам приказали на меня надавить? – спросил я, следуя за провожатым. – У Черзаровых вели себя так же?
– Садись в машину, – не отвечая на вопрос, сказал он, занимая место рядом с водителем.
Я открыл дверь и сел рядом с Люсей.
– Привет, солнышко! – сказал я ей, демонстративно чмокнув в щечку. – Решила прокатиться со мной?
– Сказали, что нужно ехать в обком партии, – ответила она. – А что не так?
– Все так, – сказал я. – Непонятно только, для чего ты понадобилась обкому партии.
– Ты всегда такой наглый? – не выдержал сопровождающий.
– А какого отношения вы хотели? – спросил я. – Не знаю, чья это инициатива, но сделали вы это зря. У меня мать, между прочим, сердечница, а вы своим поведением заставили ее волноваться. Люсь, он вам хоть что-нибудь объяснил?