Возвращение
Шрифт:
По-моему, именно тогда до меня дошел один интересный факт. Дело в том, что все фрагменты моего сна шли в обратом порядке. То есть каждый следующий фрагмент по времени происходил до предыдущего. Этакая «контрамоция», о которой писали братья Стругацкие в своем «Понедельнике…».
Наверное, не стоит объяснять, что подобные мысли прямиком привели меня к выводам об инопланетянах. Тем более что был я тогда моложе, и этот кайф — сопричастность к контакту с инопланетным разумом — никак не мог пройти мимо моего тщеславия. Еще бы! Я — один из (если не вообще — ЕДИНСТВЕННЫЙ!) людей, кому братья по разуму передают какую-то (очень важную!!!)
По правде говоря, эта шизофреническая идея довлела надо мной не так уж и долго. Вскоре я начал испытывать глубокое разочарование от того, что вся «важная информация» выглядела довольно нелепо и бестолково. Какое-то время я пытался себя убедить, что «у них там» что-то поломалось. Но потом я подумал, что если «их аппаратуру» заклинило на таком неинтересном фрагменте, то инопланетяне эти — полнейшие придурки. Во-первых, потому, что никак не могут свою технику починить; а во-вторых, потому, что вся их «важная» информация не стоила и выеденного яйца.
Заключительный фрагмент выглядел следующим образом: небольшая комната без окон, стены и пол которой были выложены светло-зелеными плитками, очень похожими на обыкновенный кафель. Затем освещение медленно меркнет, комната погружается во мрак…
Вы ждете продолжения? Фигушки! Все!!! Больше ничего не было! И эту хренотень я смотрел раз двадцать, не меньше! То есть уж двадцать-то раз я помню точно. К счастью, сон этот я видел все реже и реже, и постепенно перерывы между его повторами стали настолько большими, что я на него вообще перестал обращать внимание. Был он очень коротким, абсолютно бессодержательным, и видел я его раз в три-четыре месяца. А то и реже. Вот такая вот лажа от «братьев по разуму»…
Я забыл упомянуть, что несколько раз перед этой заключительной туфтой я видел кое-что, что впоследствии здорово помогло мне в работе. Дело в том, что я уже два года работаю дизайнером в одной из крупных рекламных компаний. Отдел, где я имею несчастье пребывать, занимается самым сложным процессом — выполнением заказов, поступающих от частных лиц. Вы думаете, что я шучу насчет того, будто этот процесс — самый сложный? Если да, то вы ни черта в этом не понимаете, дорогие мои. Дело-то в том, что наш отдел работает с клиентами напрямую, безо всяких там убийственно улыбающихся посредников и посредниц с голыми пупками и юбками выше лобка. А многие заказчики вообще довольно смутно представляют себе, чего они сами хотят. Вкупе с тем, что работа дизайнера представляется им чем-то средним между волшебством и шарлатанством, общение с данными индивидуумами может вывести из равновесия кого угодно.
Это я сейчас уже привык к тому, что максимально высокая похвала из их уст звучит как «нормально» или «очень мило». А первое время меня просто бесило их брезгливо-снисходительное выражение лица и туманные фразы о том, как некоторые очень уж легко зарабатывают свои деньги. «Некоторые» — это, разумеется, пройдохи-дизайнеры вроде меня, ничего особенного не делающие, а просто гребущие бабки бульдозером.
Хорошо еще, если попадаются люди вроде одного владельца бара, который просто-напросто глубокомысленно заявил, что в его заведении посетители должны чувствовать себя, как внутри морской раковины. А что прикажете делать с хмырем, который желал бы, чтоб его офис навевал на посетителей мысли о счастливой семейной жизни? Что, плюшевых медведей по углам рассаживать, что ли?!
Некоторые хотели, чтобы фирменный стиль их заведения был просто
Иногда это были ровные поля, изрезанные глубокими трещинами, из которых, медленно переливаясь золотисто-синими искорками, поднимались клубы пара или дыма. Короткая, словно на подстриженном газоне перед домом, трава отсвечивала розоватыми бликами, хотя сама и была обыкновенного зеленого цвета. В темно-фиолетовом ночном небе висели две луны — маленькая серебристая и громадная темно-красная. Их свет создавал сказочные и таинственные переплетения разноцветных теней, и казалось, что вот-вот над клубящимися трещинами запляшут хороводы фей и эльфов.
Пару раз я видел бухту, ярко освещенную солнцем. Посреди нее, словно острый зуб, из зеленоватой воды поднималась скала кроваво-красного цвета. Берег был укрыт одеялом ослепительно-белого песка, искрящегося на солнце, и осколки этой скалы выделялись на его фоне подобно каплям крови. Этот белый, сверкающий песок устилал все видимое пространство, вплоть до громоздящихся вдалеке массивов кроваво-красных скал. Можно было принять его за обычный снег, если бы не тропинка, ведущая к этим скалам. Она была темно-зеленого цвета, и легко было заметить, что тропинка та представляет из себя узкую полоску травы.
Много еще чего было — ночные фиорды, где из воды, лениво переливаясь под светом двух лун, показывалась гладкая спина какой-то громадной рыбы; сумрачные сады под розовеющим закатным небом, сплошь усыпанные лепестками диковинных цветов, обильно покрывавших ветви деревьев; дремучие джунгли, где дневной свет едва пробивался сквозь переплетения лиан и широченных листьев тропических растений. Словом — всего и не перечислишь.
Эти ландшафты были единственным, что мне понравилось из моих снов. Все остальное — явная лажа. Жаль только, что все закончилось на той темнеющей комнате. И, если бы не экстрасенс со своим гипнозом, я так бы и не узнал, что же дальше-то было? То есть что раньше-то… Или как там точнее? Сам не знаю…
* * *
Пока я саркастически наблюдал за выкрутасами этого фокусника, все было в порядке. Но, едва только я попытался отвлечься от его пассов, как на меня обрушилась немая чернота, а затем я вдруг оказался в той самой светло-зеленой комнате с одной-единственной дверью. Оглядевшись по сторонам и не увидев ничего интересного, я уже хотел было направиться к двери, когда обнаружил, что моя правая ладонь сжимает рукоять длинного и тяжелого меча.
Я внимательно оглядел себя. Зрелище, наверное, было то еще…
На мне были надеты кожаные штаны, заправленные в голенища сапог, и нечто, напоминающее куртку без рукавов, вывернутую мехом наружу. На поясе я обнаружил широкий ремень с пустыми ножнами, к которым как раз подошел мой меч. Ощупав свои лицо и голову, я с удивлением убедился в наличии бородки и длинных волос, стянутых на затылке в косичку кожаным ремешком. И в этот самый момент я вдруг испытал страх. То есть не страх даже, а… Как бы сказать… Чувство опасности, что ли?.. Причем такое острое, что рука моя сама выхватила из ножен меч. Я вдруг вспомнил…