Возвращение
Шрифт:
– Он вообще ни с кем не общался, – продолжил Йоппенс. – Ни с одним из заключенных, ни с кем на воле, ни с охранниками, ни со мной – ни с кем.
– Звучит необычно, – сказал Роот.
– Он мог просидеть все это время и в одиночной камере, – продолжил Йоппенс. – Ему это было безразлично. Полный интроверт. Чертовски зацикленный на самом себе… хотя, конечно, своеобразный.
– Он не нарушал дисциплину? – спросил Роот.
– Никогда, – ответил Йоппенс. – И ни разу не улыбнулся.
– Он
Куратор покачал головой:
– Раз в неделю плавал. Два раза ходил в библиотеку. Читал газеты и брал книги… Не знаю, можно ли это назвать мероприятиями.
– Но вы, должно быть, с ним разговаривали?
– Нет, – ответил куратор.
– Он отвечал, когда к нему обращались?
– Конечно. Доброе утро, спокойной ночи и спасибо.
Роот задумался. «Да, стоило провести за рулем целый день ради этого, – подумал он. – Придется поговорить еще немного. Раз уж я здесь».
– Ни с кем близко не общался во всей тюрьме?
– Нет, – ответил Йоппенс.
– Ни с кем, – подтвердил Бортсма.
– Письма?
Куратор немного подумал.
– Получил всего два… Думаю, от родственников. Сам отправил открытку за пару недель до освобождения.
– За двенадцать лет?
– Да. Открытка была его сестре.
– Тогда свидания?
– Два, – ответил Йоппенс. – Вначале как-то приехал брат. Верхавен не стал с ним встречаться. Даже не вышел в комнату для свиданий… Я тогда еще не работал, но мне рассказывал мой предшественник. Брат прождал его там целый день…
– А второе?
– Простите?
– Второе свидание. Вы сказали, что их было два.
– Это была женщина. В прошлом году, кажется… или нет, года два назад.
– Что за женщина? – спросил Роот.
– Понятия не имею.
– Но к ней он вышел?
– Да.
Некоторое время Роот рассматривал ракетки и дипломы.
– Мне кажется, все это довольно странно, – сказал он. – У вас много таких заключенных?
– Ни одного, – ответил директор. – Я никогда не встречал ничего подобного.
– Чудовищное самообладание, – сказал куратор. – Мы говорили о нем с коллегами, все с этим согласились… то есть внешнее. Внутри, конечно, явно какая-то загадка.
Роот кивнул.
– Почему к нему такой интерес? – поинтересовался директор. – Или это нельзя разглашать?
– Не то чтобы… – ответил Роот. – Рано или поздно все станет известно. Мы нашли его убитым.
Тишина, которая повисла в комнате, напомнила Рооту внезапное отключение света.
– Это просто… – Куратор потерял дар речи.
– Но что, черт возь… – начал было директор Бортсма.
– Об этом не следует распространяться до поры до времени, – прервал его Роот. – Если нам удастся поработать еще несколько дней в спокойной обстановке, без охоты на нас журналистов, мы будем благодарны.
– Разумеется, – ответил Бортсма. – Как он умер?
– Мы не знаем, – ответил Роот. – У нас пока нет головы, рук и ног. Кто-то его расчленил.
– Ой, ой, ой, – сказал Бортсма, и Рооту показалось, что его загар поблек на пару тонов. – Это не тот ли, о ком писали газеты?
– Именно он.
– И когда же он умер? – спросил куратор Йоппенс.
– Уже довольно давно, – ответил Роот. – Он пролежал восемь месяцев, прежде чем его обнаружили.
– Восемь месяцев? – воскликнул Йоппенс и наморщил лоб. – Видно, это произошло вскоре после освобождения.
– Мы думаем, что в тот же день.
– Его убили в тот же день?
– Вероятно.
– Хм… – задумался Бортсма.
– Да, у нас тут все же в некотором роде безопасно, – заметил Йоппенс.
Повисла неловкая пауза. Роот почувствовал, что голоден, и подумал, почему ему, во имя всего святого, ничего не предлагают.
– Его отпускали на волю?
– Он никогда не просился, – объяснил Бортсма. – А мы никого не принуждаем.
Роот кивнул. О чем бы еще спросить?
– Значит, у вас нет никаких подозрений… – сказал он задумчиво, – никаких идей, кто бы мог желать ему смерти?
– А у вас есть? – спросил куратор.
– Нет, – признался Роот.
– И у нас нет, – сказал директор. – Ни малейшей догадки. Здесь он вообще ни с кем не общался. Ни по-хорошему, ни по-плохому… Видно, кто-то его поджидал.
Роот вздохнул:
– Видимо, так. – И на некоторое время замолчал. – Кстати, та женщина. Которая его навещала… в позапрошлом году… или когда там это было… Кто она?
Бортсма, посмотрев на куратора, сказал:
– Я не знаю.
– И я не знаю, – добавил куратор. – Надо посмотреть в журналах, если интересно.
– Почему бы нет? – согласился Роот.
Две сотрудницы архива довольно долго искали нужную запись, но в конце концов им удалось ее найти.
5 июня 1992 года. Пятница.
Анна Шмидт.
– Адрес? – спросил Роот.
– У нас его нет, – ответила та, что постарше. – Адрес не требуется.
– Только имя?
– Да.
Роот вздохнул:
– Как она выглядела?
Обе пожали плечами:
– Спросите об этом у охранников.
– Можно узнать, кто в тот день дежурил и кто мог ее видеть?
– Конечно.
Это тоже оказалось небыстро. Но Роот хотя бы успел заглянуть в столовую и купить пару бутербродов с сыром, пока они искали нужные фамилии.