Возвращение
Шрифт:
— Адриан был сто раз прав! — воскликнула она, качая головой. — Я действительно слишком наивна! Ну почему я не хотела его слушать, когда он предупреждал меня, что за девочками нужно присматривать? Господи, какая же я глупая!
***
Камилла стояла перед Мари, скрестив руки на груди. Удивленная холодным приемом матери, девушка спросила у нее, что случилось. Мелину услали в кухню присматривать за Луизоном.
Мари направилась в комнату дочери, и та молча пошла следом. Едва за ними закрылась дверь, Мари перешла в атаку:
— Ты
— Мама, что на тебя нашло?
— Не замечаешь никаких перемен в комнате? Посмотри вот туда! Надеюсь, перестановка тебе нравится!
Девушка посмотрела в указанном направлении… и побледнела.
— Мама, куда делась этажерка, которая стояла там, под окном?
— Наконец-то ты поняла! Мне она понадобилась, и я заменила ее этим красивым столиком. Проблема в том, что мне пришлось выложить все твои вещи перед тем, как отнести ее в гостиную…
— Куда ты положила мои вещи? — воскликнула Камилла, начиная сердиться.
— О каких именно вещах ты говоришь? Об этом хламе, что валялся на полках? Или о стопке писем, перевязанной розовой ленточкой?
Камилла покраснела и в одну секунду от гнева перешла к панике. Потом, понимая, что не должна подавать виду, как это ее взволновало, сказала тихо:
— Это мои письма, только мои! Надеюсь, ты их не читала.
— Увы, почерк был тот же, что и на письме с соболезнованиями, которое я получила в январе от Гийома Герена. Я пережила шок, можешь мне поверить! Я сравнила письма, чтобы убедиться… И, как говорится, открылись глаза. Я считала тебя серьезной девушкой, а ты — худшая из притворщиц!
— Мама, не говори так! Надеюсь, ты ничего не сказала папе! И вообще, все это — из-за него…
Камилла, с трудом сдерживая слезы, упала на свою постель и торопливо заговорила:
— Помнишь тот вечер 14 июля в Бриве? Я назначила Гийому встречу на танцах. И папа все испортил, когда ударил его. Думай, что хочешь, мама, но Гийом — хороший парень, очень порядочный. Мне было так стыдно за грубость отца, что я решила ему написать. И он мне ответил. Вот и все!
— Ты снова врешь, Камилла! — вздохнула Мари. — Если ты назначила ему там свидание, значит, ты и раньше ему писала!
Девушка только отмахнулась.
— Мама, если хочешь знать, я влюблена в Гийома с той самой первой встречи в Прессиньяке, возле булочной родителей Лоры. Очень долго я лишь мечтала о нем. Он был для меня прекрасным принцем… Однажды он приехал в Обазин, помнишь?
— Помню.
— Я была так рада! Я ждала одного: чтобы ты ввела его в дом, чтобы он меня увидел! Но нет! Вы снова разбили мою мечту! Вы с папой запретили говорить о нем, приближаться к нему… И я узнала об анонимных письмах. Сначала мне было очень горько, что он во всем этом замешан. Потом я его простила… как положено любому доброму христианину… Но ты — нет!
Мари топнула, кулаки ее сжались. Она посмотрела на дочь и сказала, чеканя каждое слово:
— И ты рассказываешь о том, как должен поступать добрый христианин? Ты, которая осмелилась рассказать Гийому, что твоя приемная сестра спит с местным парнем! Спасибо, я узнала много интересного о Мелине! Но все это ты должна была рассказать мне, а не постороннему человеку! Тебе, наверное, хотелось, чтобы он еще раз над ней посмеялся, он ведь смеялся, когда Элоди назвала ее байстрючкой! Камилла, ты представляешь себе, как ты меня огорчила? А ведь мне и так совсем невесело… Я скорблю о твоей сестре и о
Внезапно она почувствовала, что у нее не осталось сил сопротивляться реальности. Мари опустилась в кресло у окна.
— У меня теперь надежда только на Луизона! — прошептала она, растерянная, подавленная. — Хотя и он, возможно, будет вести себя плохо, когда вырастет… Вы, наверное, посмеялись от души над моей наивностью?
И она зарыдала, закрыв лицо руками. Камиллу мучила совесть. Она опустилась на колени возле матери.
— Мама, я люблю тебя всем сердцем! Но попытайся меня понять! Вы с папой бываете такими строгими! Вы славные, любящие, но вы столько всего нам запрещаете! Я знала, что вы запретили бы мне писать Гийому. А признаться, что я люблю его, — значит, спровоцировать жуткий скандал в доме. Я считаю, что вы несправедливы к нему, и все это — из-за тех писем и из-за того, что он — сын Макария Герена, твоего заклятого врага! Ты ненавидишь Гийома, не зная его. Честное слово, глядя на вас, поверишь, что живешь в девятнадцатом веке!
Мари подняла голову и посмотрела в глаза дочери. Она не верила своим ушам. Вместо того чтобы просить прощения, Камилла отстаивала свою точку зрения и даже упрекала ее, свою мать! Мари поторопилась получить ответ на мучивший ее вопрос:
— Дорогая, я не относилась к Гийому плохо, пока он не рассказал мне правду об этих письмах, которые попортили столько крови твоему отцу и мне. Скажи, откуда ты про них узнала?
— У Мелины есть дурная привычка подслушивать под дверью. Это было в тот день, когда Матильда призналась тебе, что ждет ребенка. Ты рассказала ей об анонимных письмах, об Элоди, о Гийоме… А от нас с Мелиной ты снова скрыла правду! Уверяю тебя, мам, это возмутительно и унизительно, когда тебя считают ребенком, в то время как ты уже почти женщина! Одна моя подруга вышла замуж в семнадцать лет, и мне нужно было последовать ее примеру!
Откровения дочери разрывали Мари сердце. Пока она отстаивала невинность дочерей перед супругом, одна из них подслушивала у двери и узнавала о любом событии в семье, стоило ему случиться, а другая мечтала поскорее уйти из дома и жить в любви со своим прекрасным Гийомом! И вдобавок ко всему, Камилла считает, что во всем виновата она, ее мать! Какая ирония судьбы! И все же Мари не могла не признать, что в словах дочери много правды. Адриан говорил то же самое. Возможно, наконец пришло время принять реальность? Дочери уже совсем взрослые…
Камилла слишком долго ждала такой возможности, а потому просто не могла остановиться. Ей нужно было выговориться. Все это время она терзалась тем, что приходится скрывать свои чувства от матери и притворяться. Она сказала тихо:
— Мама, ты знаешь, что Гийом приходил на похороны Матильды? Он хотел поддержать меня. И, думаю, именно в тот день он в меня влюбился. Я это поняла по его письмам. Он любит меня, я это знаю, и я его тоже люблю!
— Я не знала… про похороны… Я читала не все письма. Послушай, Камилла, я признаю, что отказывалась замечать, что ты уже выросла, но тебе следовало рассказать мне о своих чувствах к Гийому. Честно говоря, он показался мне хорошим парнем в тот день, когда мы с ним разговаривали у канала.