Возвращение
Шрифт:
— Паскаль! — кричал Робер. — Мальчик мой! Он вспорол ему живот! Не могу поверить… Паскаль, дорогой!
Побледневший Адриан бросился к ним. Из нижней части живота несчастного парня, упавшего на землю лицом вниз, текла кровь. Мари, у которой перехватило дыхание, хотела было последовать за супругом, однако ноги ее не послушались. Она ощутила, что еще мгновение — и она потеряет сознание. Столько крови… Бакалейщик и его жена на коленях стояли возле сына.
— Дайте мне его осмотреть! — воскликнул Адриан. — Я врач! У него сильное кровотечение.
Круг любопытных, столпившихся возле раненого, расширился. Кузен Фирмена по имени Бертран так и остался стоять с ошарашенным видом и ножом в руке. Бакалейщик с ненавистью посмотрел на него:
— Если мой сын умрет, я с тебя живого шкуру спущу!
Силы понемногу возвращались к Мари. Она выпила воды и стояла, держась за край стола. В ангаре постепенно распространялась паника. Гости, четверть часа назад такие веселые и довольные, теперь испуганно комментировали случившееся. Музыка наконец стихла, уступив место крикам и рыданиям.
Адриан склонился над несчастным Паскалем и занялся раной. Мари не решалась подойти к нему. Элоди увидела ее и, качаясь, направилась к ней. Икая, она сказала:
— Моя свадьба пропала! Я проклята, честное слово!
Мари решила ее утешить:
— Не говорите так! Парни слишком много выпили, такое случается. Ни вы, ни ваш супруг в этом не виноваты!
Слова Мари произвели неожиданный эффект: расстраиваться Элоди передумала, зато она разозлилась. С искаженным ненавистью лицом она что было силы толкнула Мари. Выпучив глаза, она стала изрыгать свою злобу, перейдя на «ты», как это было в детстве:
— Засунь в одно место свои добрые речи! Ты нас всех считаешь грязными мужланами, думаешь, я не вижу? Если бы ты не оттолкнула моего Фирмена, они бы не подрались!
— Элоди, вы не правы! И это подтвердят мои дети, Нанетт. И потом, сейчас не время ссориться, этот несчастный тяжело ранен!
— Ничего, не умрет! — пробормотала Элоди, немного успокоившись.
— Надеюсь на это, — отозвалась Мари.
В ту же секунду Адриан знаком попросил ее подойти. Он был очень встревожен. Она побежала на зов. Он схватил ее за руки. Она увидела, что пальцы у него в крови, лицо перекошено от напряжения.
— Мари, прошу, найди телефон! Может, получится позвонить из мэрии? Это очень срочно! Вызовите «скорую», ему нужно сделать перфузию… Где ближайшая больница?
— В Лиможе! — воскликнул бакалейщик. — Скажите, доктор… мой мальчик… он ведь выкарабкается, правда? Вы должны его спасти!
— Мой супруг делает все возможное, вы это прекрасно знаете, — попыталась успокоить его Мари. — А пока идите к жене, ей нужна ваша поддержка!
И она отвела его к женщине, которая рыдала, содрогаясь всем телом. Мари вернулась к Адриану, который все так же сидел возле раненого.
— Бедренная артерия перерезана! — тихо сказал он. — Не могу поверить! Хвататься за нож, и из-за чего?! Если бы я только мог предположить…
Ответственный
От банкета не осталось ничего, кроме стола, пустых лавок и нескольких плачущих женщин. Музыканты собирали свои инструменты. Ни танцующих у эстрады, ни озабоченных официанток… В ангар вошли вызванные кем-то из гостей жандармы.
Поль увидел сидевшую на эстраде мать. Она только что позвонила в больницу Лиможа, но надежды ей это не прибавило. До Прессиньяка оттуда было очень далеко, она это прекрасно знала. Это была гонка, вероятнее всего, заранее проигранная.
— Какой ужас! Удар ножом! — воскликнул Поль, который уже узнал о драме. — Невозможно! Надо быть сумасшедшим… Напиться так, чтобы драться без причины!
— Я боюсь худшего, Адриан тоже, — прошептала Мари. — Но… Где ты был, Поль?
— Я разговаривал с той самой девушкой, которая играла в церкви. Ее зовут Лора. Она с родителями недавно переехала в Прессиньяк. Они купили булочную…
Мари слушала молча. Она была слишком шокирована случившимся и всем сердцем сочувствовала бакалейщику и его жене, так что не могла заставить себя вникнуть в слова сына.
— Это славно! — пробормотала она рассеянно. — Счастье, что твои сестры уже ушли. И ты поступишь правильно, если тоже пойдешь домой. Тебе здесь делать нечего. Господи, помоги Адриану спасти этого юношу!
Через пятнадцать минут Адриан встал с выражением глубокой тоски на лице. Руки его безвольно повисли. Случившееся казалось ему ужасно несправедливым, внутри все кипело от возмущения.
— Это все-таки случилось… — проговорил он. — Мне жаль. Его нужно было отправить в больницу сразу же. Я ничего не мог сделать. Я так хотел его спасти! И сделал все, что было в моих силах, без инструментов и лекарств. Но ваш сын слишком ослаб, нужно было сделать переливание крови… Мне ужасно жаль, поверьте… Это… Это страшная трагедия!
Голос Адриана сломался. Мари, которая как раз подошла к нему, взяла его за руку. Она знала, насколько он предан профессии, насколько сильно в нем чувство долга. О смерти этого юноши, которому было не больше двадцати, Адриан всегда будет вспоминать с ощущением несправедливости и своего бессилия что-либо изменить.
— Ты сделал все что мог! — прошептала она ему срывающимся голосом. — Все случилось так быстро… Бедный мальчик, какая ужасная смерть!
Адриан отвернулся и закрыл глаза. Он плакал. У Мари разрывалось сердце. Стоящие рядом с ними, уже протрезвевшие Элоди и Фирмен смотрели на неподвижное тело Паскаля. Родители юноши рыдали, опираясь друг на друга, словно это помогало им удержаться на краю пропасти отчаяния.
Расстроенный мэр Прессиньяка снял пиджак и прикрыл им лицо несчастного парня. Тягостная тишина давила на всех свидетелей этой сцены.