Возвращение
Шрифт:
– Ты мог отправить послание принцессе, – проговорил Кир, пытаясь проглотить комок, вставший в горле.
Митхун горько усмехнулся.
– Его люди никого не выпускали из города… За восемь лет мы не видели даже леса! Только этот город и людей Муроха. Те, кто пытался убежать отсюда, умерли страшной, мучительной смертью… Мурох впускал в город всех, но вот выйти отсюда никому еще не удавалось и вряд ли теперь удастся. Он превратил Кешри в темницу, из которой одна дорога – смерть.
На скулах Кира заходили желваки, а в глазах вспыхнул недобрый огонь. Он стиснул плечо градоначальника и срывающимся от злости голосом спросил:
– Когда к тебе придут сборщики дани?
– В
Его лицо сморщилось; едва не плача, он схватил Кира за руки и зашептал:
– Уходи отсюда, Кир… Я знаю, ты сможешь, ты сильный и храбрый… Отправляйся в Мариджан и расскажи обо всем принцессе…
– Я никуда не уйду! – крикнул Кир. – Тебе знаком этот знак?
Он рванул на груди куртку и обнажил выпуклые мышцы груди. На смуглой от загара коже черным огнем горели очертания пантеры. В глазах градоначальника отразился ужас, смешанный с удивлением и радостью.
– Не может быть…
– Теперь ты веришь, что я смогу победить этого ублюдка?! – потеряв контроль над собой, взревел Кир, сильнее сжимая худые плечи Митхуна. – Клянусь копьем Дангара, если понадобится, над Кешри взовьется стяг Черной Армии!!!
Митхун со страхом смотрел на исказившееся от гнева лицо молодого воина. Черный Кир ничем не напоминал того пятнадцатилетнего паренька, пришедшего в Кешри из Балании. Когда-то светлая кожа полукровки, родившегося от брака южанина Корафа и северянки Миры, теперь была смуглой и грубой, как у настоящего делайца. Щеку Кира пересекал шрам, линии рта приобрели жесткость, присущую каждому воину. Но больше всего изменился взгляд. Раньше он был просто сумрачным, грустным, но не тяжелым и колючим, и он не пылал такой ненавистью и жестокостью, что видел Митхун в его взоре сейчас. Эти глаза подтверждали все, что говорили люди о Черном Кире, о самом страшном и кровожадном человеке на всем Южном континенте.
– Господин! – запыхавшийся слуга вбежал в комнату, словно за ним гнались демоны. – Пришли сборщики…
– Уходи скорее, Кир, – зашептал Митхун. – Если Мурох узнает, что ты здесь, он убьет тебя!
– Он уже знает, – зловеще улыбнувшись, сказал Кир. – И он не в восторге от моего появления.
С громким топотом и смехом в комнату вошли трое мужчин. Двое, что были вооружены длинными ножами с широкими лезвиями, похожими на листья папоротника, насупились и недовольно засопели, увидев в доме постороннего. Третий застыл с открытым ртом.
– Кир?! – воскликнул он, расплываясь в улыбке. – Надо же!
Но когда его глаза встретились с колючими глазами Кира, улыбка мгновенно сошла с его лица. Нагир – а это был именно он – оглянулся на своих приятелей, потом вновь посмотрел на Кира и нервно засмеялся.
– Рад, что ты вернулся, дружище, – с фальшивой радостью сказал он. – Давно тебя не видел…
Кир молчал, но его взгляд был выразительнее всяких слов. Митхун, стоявший за его спиной, судорожно вздохнул, схватил шкатулку и хотел было отдать ее Нагиру, но Кир остановил его.
– Выйдем, Нагир? – предложил он. – Надеюсь, ты не станешь пытаться забрать деньги у этого старика?
– Почему это? – возмутился один из подельников Нагира. – Ты что, думаешь нам помешать?
– Ты ведь не хочешь расстаться со своей тупой башкой, правда? – закипая, проговорил Кир.
– Жук, Джафар, заткнитесь, – приказал Нагир. – Выйдем, Кир.
Митхун прижал руки к стеклу и взволнованно глядел через окно во двор, где Кир стоял перед троими разбойниками и смотрел на своего бывшего друга. Нагир нервничал. Его рука то и дело ложилась на рукоять меча, а на лбу выступил пот. Жук и Джафар нетерпеливо переминались с ноги на ногу и недобро
– Ничего не хочешь мне сказать? – спросил последний, не сводя глаз с Нагира.
Тот пожал плечами.
– У каждого свой путь, Кир, своя судьба, – сказал он. – Я выбрал ту дорогу, на которую встал давно, и уж не тебе меня судить.
– Верно, – процедил Кир. – Но тебя осуждают другие. Я хотел поговорить с тобой, Нагир, потому что думаю, что все еще можно исправить…
– Хватит трепать языком! – закричал Жук, выхватывая из-за пояса нож. – Режь его!
Двое негодяев, подбадривая друг друга, бросились на Кира, размахивая клинками. Кир зарычал и шагнул им навстречу. Взвизгнув, его меч вылетел из ножен и со свистом рассек воздух; Кир нырнул под нож Джафара и нанес мощный удар снизу вверх. Закаленный клинок с хрустом вошел в бок противника, круша ребра и рассекая плоть, как нож масло, Джафар закричал от боли, выронил нож и упал ничком. Кир вырвал меч из уже мертвого тела и повернулся ко второму сопернику.
Жук оказался искушеннее своего приятеля: он кувырком бросился противнику под ноги, чтобы сбить его, но Кир отскочил в сторону и с силой опустил меч. Жук откатился, и окровавленный клинок ударил в пыль. Негодяй вскочил и петлей направил нож в шею Кира, длинный клинок столкнулся с листообразным лезвием и отбросил нож назад; Кир ударил еще раз, выбил оружие из руки Жука и, обернувшись кругом, вонзил меч в живот противника. Жук протяжно вскрикнул и рухнул навзничь. Кир выдернул меч, вытер лезвие об одежду убитого и повернулся к Нагиру.
– Хочешь быть следующим? – хрипло спросил он.
Нагир вздохнул.
– Я не желаю сражаться с тобой, Кир, – негромко сказал он. – Но пойми, ничего не изменить. Я попал в сети Муроха и вырваться уже не смогу… Никто из нас не может. Просто одни оказались по одну сторону с ним, а иные – по другую. Им не повезло.
– А тебе, значит, повезло? Ты будешь продолжать убивать по его приказу?
Нагир вытащил из-за пояса нож и бросил его на землю.
– Убей меня, – сказал он, глядя бывшему другу в глаза. – Мне терять нечего.
Кир смотрел на него и молчал. Его грудь тяжело вздымалась и опускалась, а меч подрагивал в руке. Перед ним стоял Нагир, его старый приятель, которого он не раз спасал от тюрьмы. Нагир был вором, разгильдяем, гулякой и бабником, но он никогда не был убийцей, поэтому Кир не мог до конца поверить в то, что этот жизнерадостный человек стал таким, как Мурох. Мозг воина пронзили воспоминания. Перед его мысленным взором промелькнули мгновения, когда он хватал Нагира за руку в тот самый момент, когда тот вытягивал кошелек из чьего-нибудь кармана, шутя, выкручивал ему руку и тащил за угол, чтобы там отпустить его, наградив подзатыльником. «Странно, – вдруг подумал Кир, – он старше меня лет на десять, но уже тогда беспрекословно подчинялся мне…» Потом он вспомнил, что убивал многие годы, и его рука ни разу не дрогнула. Все эти люди, павшие под его ударами или замученные по его приказам, ничего не значили для него, он даже не мог вспомнить их лиц. А сейчас перед ним стоял друг, которого он знал с детства, и в его глазах не было холодной жестокости, которую он столько раз видел, склоняясь к источнику для того, чтобы умыться, или разглядывая трофейную золотую и серебряную посуду, столь яркую, что она вполне могла бы сойти вместо зеркал. Так почему из всех жителей этого города должен сейчас умереть именно он, человек, который, как был уверен Кир, стоил в десять раз больше любого другого? Он почувствовал, что не сможет убить его, тем более теперь, когда они встретились впервые через столько лет, и его противник безоружен.