Возвращение
Шрифт:
– Значит, ты винишь меня и отца в том, что случилось с тобой?
Кир поднял голову и взглянул на брата.
– Нет, Миран, – наконец ответил он. – Вина лежит лишь на мне. Каждый несет бремя ответственности за свои поступки сам, и сваливать его на других недостойно воина и мужчины.
Повисла долгая пауза. Чувствуя себя как-то глупо, Маркус вертел головой, переводя взгляд с Кира на Мирана, с него на Лилу и обратно, смущенно теребил в руках кружку и вздыхал. Кир взглянул на него и чуть заметно улыбнулся.
– Вижу, ты удивлен гораздо сильнее, чем сам предполагал, –
Маркус кивнул.
– Но почему ж ты раньше ничего не рассказывал? – спросил он. – Ты-то все обо мне знаешь, а я о тебе не знал почти ничего…
За дверью скрипнула половица. Меч Кира вылетел из ножен, Маркус обнажил саблю, а Миран под прикрытием двух обнаженных клинков дернул ручку на себя. На пороге стоял Кораф.
– Я все слышал, Кир, – с трудом проговорил он.
Кир молча смотрел на отца; глаза воина были холодны, но где-то в глубине зрачков вспыхивали искры, похожие на мерцание обсидиана на солнце.
– Я… – Кораф сглотнул застрявший в горле комок, прокашлялся, вновь сглотнул. – Я виноват перед тобой… Смерть Миры была тяжелым ударом для всех нас… Я должен был заботиться о вас, своих сыновьях, вырастить из вас достойных людей. Ты с самого детства был много сильнее и увереннее, самостоятельнее Мирана, и я думал, что тебе будет легче смириться с утратой, чем ему. Поэтому я окружил его заботой… Я не думал тогда, что все может произойти так, как это произошло…
– Отец, – прервал его Кир. – Хватит. Я не виню тебя ни в чем. Все случилось, как должно было случиться. Если уж у меня, восьмилетнего мальчишки, хватило сил и духу убить человека, который был многократно сильнее меня… Нет ничего удивительного в том, что я вступил на совершенно иную дорогу, нежели Миран. Я просто хотел, чтобы у меня снова были дом и… семья.
На плечи Кира и Корафа легли руки Мирана. Любящий взор молодого священника встретился с печальным взглядом старшего брата.
– У тебя есть и всегда будут дом и семья, – произнес Миран и посмотрел на растроганного отца.
Сморгнув с ресниц влагу, Кораф заключил своих сыновей в объятия.
Маркус едва не прослезился, Лила же откровенно ревела. Поерзав немного на скамье, юноша тихонько поднялся и, попытавшись шагнуть к двери, немедленно грохнул ножнами с саблей об пол. Кир, Миран и Кораф обернулись.
– Далеко собрался? – полюбопытствовал Кир.
Маркус решительно расправил плечи.
– Пойду бить морду Кертору и его шайке, – заявил он.
Кир сразу посерьезнел.
– Маркус прав, отец, – сказал он, поворачиваясь к Мирану и Корафу. – Завтра примерно в полдень Кертор уже будет здесь. Мы должны либо защищаться, либо уходить.
Кузнец и жрец переглянулись.
– Нам некуда уходить, Кир, – пожал плечами Кораф. – А если мы уйдем, то нам некуда будет возвращаться.
– Амира запрещает убийство, ибо это грех, – добавил Миран, – но иногда война – единственный способ уцелеть. Однако решать все равно не нам, а жителям.
– Тогда пойдем и спросим их, – произнес Кир.
Покинув дом на обрыве, Кир, Маркус, Миран и Кораф торопливо направились к площади, где все еще толпился народ.
– Значит, ты уже встречался
– Как я сказал, некоторое время назад он пытался занять мое место в Черной Армии, – отозвался Кир. – Не вышло. Теперь он решил пойти по моим стопам самостоятельно, даже собственный символ придумал – желтый скорпион.
– Как ты думаешь, старина, – поинтересовался Маркус, – если придется с ним сражаться, мы сможем победить?
– Я думаю, старина, – в тон ему ответил Кир, – что сражаться вообще не придется.
– У тебя есть план?
– Есть.
Маркус досадливо вздохнул, подошел к Мирану и шепотом спросил:
– Он и в детстве был таким разговорчивым?
– В общем, да, – кивнул Миран. – Насколько я могу судить.
Жители Пеленара не расходились, дожидаясь, чем же закончится разговор двух братьев. Когда они увидели спешившую к ним компанию, тревога и недовольство охватили их с новой силой. Кир, Маркус и Лила остановились; Миран и его отец подошли ближе к толпе. Миран шагнул вперед.
– У всех вас есть причины не доверять моему брату, – произнес он, – но никто из вас не будет отрицать, что он – опытный воин и знает, о чем говорит, если дело касается битвы. Он сказал вам, что городу грозит опасность, и это правда: сюда движется разбойник Кертор и его отряд. Мы можем бросить наши дома и уйти в леса. В этом случае никто не пострадает, но задайтесь вопросом: оставит ли Кертор хоть что-нибудь похожее на город, когда придет сюда? Вы знаете, что нет. Мы можем сражаться с Кертором…
– Миран, – поднял руку Кир, – позволь сказать мне.
Пеленарцы с недоверием смотрели на него, однако в их взглядах можно было прочесть и затаенную надежду. Кир приблизился к замолчавшему брату.
– Однажды я сошелся с Кертором в поединке, – заговорил воин. – Это был бой один на один, и никто, ни мои солдаты, ни его, не смели вмешаться в нашу дуэль. Ставкой было мое место в Черной Армии. Тогда я одержал над Кертором победу, и ни один человек не пострадал. То же я хочу проделать и сейчас: предложить Кертору поединок один на один. Если Кертор победит, мы сдадим город без боя и позволим ему взять все, что он хочет. Если же победителем окажусь я, он уйдет и никогда больше не вернется.
Повисла небольшая пауза. Горожане шептались, неуверенно поглядывая то на Кира, то друг на друга.
– Подумайте, – продолжил молодой воин. – Риск велик. Кертор – умелый боец, и я вполне могу потерпеть поражение. Но если вы согласитесь принять мою помощь, клянусь Первым Пламенем, я сделаю все, чтобы выйти из схватки победителем.
Трудно было усомниться в правдивости этих слов, глядя на его мужественное лицо, широкие плечи, сильные руки и тяжелый делайский меч у бедра. Рядом с этим могучим воином стояли всем хорошо знакомый жрец Амиры Миран и кузнец Кораф, которого все в Пеленаре уважали больше, чем кого-либо другого. Из толпы вышел Арслан, проживший в Пеленаре почти восемь десятков лет и обладавший, как считали жители, большой мудростью.